Девятый ключ
Шрифт:
– Что на этот раз? – вздохнула я.
– Домового подговорила, - тряхнула косой подруга.
У меня челюсть отпала. Что бы подговорить домового, или хотя бы выйти с ним на контакт, надо неплохую силушку иметь. Я, например, смогла говорить с духами дома, только после трех лет тренировок. Глянув на заплаканное личико подруги, махнула рукой:
– Ладно, переговорю я с Хозяином. Ты мне только объясни, что именно она ему наговорила, и самое главное как? Ведь доступа в твою хату у нее нет.
– Сама не знаю, - всхлипнула та.
– Шумит по ночам, по хозяйству не помогает. Мелкие вещички ворует. Бае-е-ечника подговорил. Мне такое приснилось, думала, помру на месте.
Я присвистнула про себя. Баечника? Где же он его откопал. Не похоже это на домового.
– Ты когда последний раз его задобряла? – глянула я на Лику.
– А что надо? – вопросила та.
Я, удивляясь глупости подруги, стала ей втолковывать, что домовой тоже член семьи. Его надо кормить и относиться к нему хорошо. Разговаривать, даже если он тебе не показывается. Иначе столько нечисти в дом набежит, что продыху не будет.
Успокоив подругу, что всё решу, велела ей спать. Муж сегодня был у друга на мальчишнике. Тот из соседней деревни самую красивую бабенку сосватал. Теперь пить, как минимум дня три будут.
За этими разговорами и не заметили как ночь подкралась. Лика легла спать на полатях. А я допила чай и стала ждать домового. Даже подремать немного умудрилась, а потом понеслось. Задрожал стол, затряслась посуда.
– Хозяин? – тихонечко позвала я, наклонившись под стол.
– Ну чего тебе? – хмыкнул мужичек ростом в два локтя.
– Ты чего шумишь, спать никому не даешь? – я заползла под стол и села там по-турецки.
– Дык, не любят меня тут.
– Если ты про подношения, то Лика об этом не знала, - попыталась выгородить я подругу.
Мужичек как-то непонятно хекнул. А я продолжила:
– А баечника зачем впустил?
– Никого я не впускал! – возмутился тот.
– Да? А у меня другие сведенья.
– Тьфу! И выйти из дома нельзя. Понаползают! Да я только на пол часика отлучился! – стукнул он себя в грудь кулаком.
– А знаешь ли ты некую Верьку?
– Благодетельница.
– Кто? Верька? Да ты что?! – повысила я голос, забыв про спящую подругу, - От нее восемь домовых уже сбежало.
Домовенок как-то поскучнел:
– А я думал, что врут всё, что ведьма она подпольная.
– Ты у кого в доме живешь? И кому служишь, - пристыдила я его.
– А задабривать будут? – с надеждой вопросил он.
– Будут, будут, - отмахнулась я от него. Ты только по дому помогай и награбленное верни.
В миг ока рядом с нами образовалась куча - мала из гребешков, украшений, зеркал, ложек и ножей. Домовой виновато пожал плечами, мол, извини.
Заснула я глубоко за полночь. С домовым разговорились. Оказался он совсем неплохим духом. Много чего видывал.
Разбудил меня протяжный
– Правильно, что задабривать начала пробурчала я, вставая с лавки.
Лика выронила тарелку, и та покатилось по полу:
– Ну ты же сказала.
– Угу, - я укусила яблоко, стащенное со стола, - Всё хорошо?
– Да где там хорошо, - вскинула руки в отчаянии подруга, - Муж у соседки умер.
Я поперхнулась яблоком:
– Как?
– Ну, как люди умирают, - посмотрела на меня как на дуру Лика, - Заснул и не проснулся. Ладно, не об этом сейчас, я тебе котомку с едой на дорогу собрала и пару золотых. Не богатство, но что есть. Ты, правда, так и не сказала, куда дорогу держать будешь.
– В столицу, - приняла я из рук девушки собранное мне в дорогу, - Наймусь в лекарню травницей. Авось примут.
– Если не примут, возвращайся, - весело кивнула головой подружка.
Поблагодарив ее за всё и пообещав, что не буду делать глупостей, выскочила за порог. Там и столкнулась с дородной теткой лет пятидесяти.
– Марья, что случилось?
– Из мужа душу вынули, - проревела та, раненой волчицей.
Я сразу вспомнила рассказ Лики.
– Как вынули? – переспросила я.
– Проснулась сегодня, а он в стенку смотрит. Толкнула его, а у него глаза черные-черные, без зрачков, - зашлась белугой баба.
Меня спасла Лика, которая выскочила на улицу, и втащила безутешную соседку к себе. Да уж, весело у них тут.
Денек выдался чудесный, светило ярко зимнее солнце, сверкали в его лучах сугробы снега. Пытались напеть мотив зимние птички. Весело подпевая птицам, я направлялась в сторону столицы. Тракт немного петлял по стране, но в итоге я должна была выйти возле ворот в самый лучший город.
Ближе к вечеру я стала выдыхаться. А ночевать негде. Ну не в заснеженном же поле. Деревень или хотя бы одиноких хат поблизости не было. Пройдя немного вперед, я залюбовалась садящимся солнцем. Оно очень медленно уходила за деревья. Стоп! Какие деревья?! Там же тракт должен быть. Через пол часа стало ясно, что тракт оборвался. Каким то чудом его перегородил дремучий лес, который должен был расти, как минимум лет двести. Ну не дура, же я, что бы на ночь глядя лесть в неизвестный лес на съедение волкам.
– Нет, я все же дура, - шипела я, продираясь сквозь сплетенные ветки кустов и деревьев. Невдалеке мелькнула тень. Волк! Да какой волк, я б уже давно была съедена.
– Кто тут?! – должна признаться, что не узнала свой голос. Потом когда поняла что выдала себя аж присела от страха. А если тут нечисть. Да о чем это я? Конечно нечисть.
– Ну и кто тут у нас? – от дерева отделилась тень.
– Упырь! Не страшно?! – пролепетала я.
– Упырь? – собеседник явно не поверил своим ушам, потом всхлипнул и заржал в голос, - Упырь, ой не могу! Ты себя хоть видела? Упырь?