Девятый конвой
Шрифт:
Округа еще спала. Преступник, пригнувшись, выбежал из-за здания местного торгового центра и стал вприсядку перебираться от одной машины к другой. Сомнительно, чтобы в этом захолустье работали камеры видеонаблюдения. У подержанной серой «десятки» не горела лампочка сигнализации. Ее владелец явно экономил на аккумуляторе.
«Вот ты и доэкономился!» – подумал злоумышленник, вскрывая замок.
Отыскать нужные проводки оказалось делом полутора минут. Угонщик выехал с парковки и подался на противоположную сторону села. Округа продолжала спать, он не привлек ненужного внимания. Но наступало утро, надо
Преступник заехал на парковку у кучки жилых строений, проскочил в самый ее конец. У отдельных машин уже возились люди. Операция была рискованная. Вор прикрыл машиной непрезентабельную «Ниву», с которой за пару минут снял номера.
Вскоре подержанная «десятка» выехала из села и встала на опушке леса. Водители машин, проезжавших мимо, не обращали на нее никакого внимания. За несколько минут Архипов, выступавший в роли злоумышленника, поменял регистрационные знаки на уворованной тачке, а родные номера выбросил в кусты.
Шевельнулись заросли придорожной акации, на обочину вышли трое.
– Уже едем, да? – с надеждой спросила Катя.
Капитан кивнул и заявил:
– Первым же утренним дилижансом. И что стоим, глаза трем? Живо в машину!
Дорога спозаранку была пуста. Кое-где на ней стояли патрули, но старая «десятка» ничем не привлекла их внимания. Вадим давно стащил бронежилет и куртку, остался в серой футболке и тоже не выделялся из массы автолюбителей.
Дорога постепенно наполнялась машинами. Архипов не давил по газам, держался в общем потоке. Остались за бортом чистенькие Стрижи – маленький поселок, застроенный коттеджами, небольшой пятиэтажный Тыновск с огромным серым заводом, ощетинившимся трубами. На въезде в поселок Распашное находился двухэтажный торговый центр с безразмерными парковками. Вадим загнал машину в дальний угол, выдал личному составу необходимые инструкции и удалился.
Он вернулся через сорок минут с двумя набитыми пакетами и спортивной сумкой за плечом. Весь запас валюты братского государства, выданный перед операцией на всяческие нужды, канул в небытие.
– Здесь одежда и еда, – объявил капитан, забираясь в машину. – Только без кривляний, милые дамы! Дареному коню, как говорится…
Он брал одежду на глазок, а в женских вещах вообще не разбирался. Попутчицы недоуменно перебирали какие-то джинсы, рубашки, дешевые тряпичные кроссовки, и глухой протест в их рядах все-таки назревал! Чертыхаясь, Архипов вывел машину на дорогу.
Через пару километров, когда сгладился водосток, он свернул в лес, тормознул и сказал:
– Дамы, переодевайтесь. Минько, выходим из машины, не будем их смущать. Мы еще успеем.
На самом деле все оказалось не так уж плохо. Джинсы на дамах сидели в обтяжку, сорочки навыпуск тоже придавали им определенный шарм. Но они обреченно вздыхали, бубнили про неистребимую мужскую привычку покупать самое дешевое. Сумочки – увы, абсолютно необходимый атрибут! – за двести гривен повергли их в ужас. Смотреть на Катю и Тину без улыбки было просто невозможно.
– Отнеситесь к этому как к полевой униформе, милые женщины, – посоветовал Вадим, облачаясь в джинсовый костюм, не стесняющий движений.
Он покосился на Минько. Тот безропотно застегивал мешковатые штаны свободного покроя.
Потом они поглощали гамбургеры и хот-доги, приобретенные
Они ничем не отличались от российских. Даже бетонные заборы вдоль обочин были такие же, как на родине, исписаны теми же самыми нехорошими словами.
«И чего мы не можем поделить? – мрачно подумал Архипов. – Какая Европа и демократия? Дорогие украинцы, это не свобода. Просто вы на хрен никому не нужны!»
На выезде из Распашного стоял пост дорожной инспекции. Вадим напрягся, нащупал ногой спортивную сумку с автоматом, втиснутую под сиденье, но инспектору было не до них. Он задумчиво созерцал экран смартфона и даже не покосился на старенькую машину, проехавшую мимо.
Расстояние до Лозового быстро сокращалось. Времени оставалось изрядно, вагон и маленькая тележка. Капитан хорошо представлял себе, как все издергаются в ожидании катера. Не стоило приезжать заранее. Вадим опять заехал в лес, выключил двигатель и объявил тихий час.
– Можно подумать, мы не спали! – проворчала Катя и тут же уснула на плече у Тины.
Без четверти одиннадцать командир поднял личный состав, провел последний инструктаж на случай пересечения с представителями властей и выехал на дорогу. Через пятнадцать минут справа по борту заблестела извилистая река в окружении невысоких скал и зарослей тальника. Машина въехала в поселок, оказавшийся большим и плотно застроенным. Дорогие коттеджи чередовались с чахлыми хатами. Асфальт то появлялся, то пропадал. Береговая улочка была распахана, как после бомбежки.
Вскоре Вадим въехал на автостоянку недалеко от причала, пристроил там машину. Через десять минут путешественники с праздным видом подошли к причалу. Архипов тащил на плече сумку, стараясь сильно ее не трясти. Взволнованно сопел Минько, стреляя глазами по сторонам. Тина помалкивала, лицо ее было бледным и напряженным. Катя держала под руку Вадима, и никакая сила не могла бы ее оторвать.
На дощатом причале, к которому примыкали два пирса, было оживленно и людно. Тут стояли моторные и весельные лодки, какие-то ржавые посудины. Пришвартовался небольшой пассажирский теплоход. По трапу на борт начали подниматься люди с сумками.
На обширном пространстве между Надышем и жилыми домами размещались несколько киосков, небольшой рынок. Тут же находилось двухэтажное кафе «Вольное поле», рядом с которым были припаркованы несколько машин. Разгружался фургон, водитель которого недовольно покрикивал на неспешных работяг.
Окрестности пристани, видимо, были средоточием местной культурной жизни. Постоянно подъезжали и уходили машины, шатались люди.
Река неспешно текла на восток. Ее окружали дебри низкорослых ив, кое-где поблескивали песчаные пляжи. В черте поселка она была неширокой – не больше семидесяти метров. Но левее, по течению, Надыш расширялся. Два потока обтекали небольшой каменистый остров, берега которого заросли тальником, а в центре возвышалась ветхая полуразрушенная часовня. Она явно не использовалась по назначению.