Девятый круг

Льобера Фернандо С.

В прессу, всегда охочую до горячих новостей, из неизвестного источника просочились сведения о серии зверских убийств, и полиция вынуждена была лавировать, выбирая из двух зол меньшее. Лучше поделиться частью информации, строго дозированной и выверенной, попутно сохранив хорошие отношения с журналистами, чем день за днем натыкаться в газетах на возмутительные версии, одна невероятнее другой.

Полицейский в форме, дежуривший у главного входа комиссариата, пропустил Себаштиану в здание, как только тот назвал имя Морантеса. По внушительной

каменной лестнице Себаштиану поднялся на второй этаж, где и нашел Морантеса. Агент НРЦ, одетый в светлый плащ, невозмутимо покуривал, прислонившись к стене. Раненая рука, висевшая на перевязи, смотрелась очень эффектно.

— Португалец, ты ведь никогда не опаздываешь.

— Да. На сей раз я немного задержался. Прошу прощения. Пробки, — ответил он, оправдываясь. — Послушай, объясни популярно, как тебе удалось уговорить меня остаться до понедельника. Боюсь, декан факультета не встретит меня с фанфарами.

Морантес усмехнулся.

— Ну так что? — спросил Себаштиану.

Морантес затянулся сигаретой и подмигнул. Затем он кивнул в сторону конференц-зала.

— Что-то они не торопятся. Начальство облизывает телерепортеров, а акулы пера только и ждут, откуда потянет тухлятиной.

— Ты как будто недоволен. — Себаштиану оглянулся по сторонам в поисках знакомых лиц.

— Ба! Здесь нет никого из твоих знакомых, зато в зале тебя дожидается закадычный друг.

Встревоженный его тоном, Себаштиану с беспокойством посмотрел на Морантеса.

— Кто же?

— Увидишь. Не хочу портить тебе сюрприз.

В зал продолжали стекаться люди: полицейские, корреспонденты газет, телеоператоры, подоспевшие к шапочному разбору, поскольку им теперь не достанется приличных мест, чтобы поймать хороший ракурс, звукооператоры, обмотанные кабелем и с аккумуляторами в руках. Какой-то чин национальной гвардии помахал им от двери, и Морантес отлепился от стены.

— Шоу начинается.

Друзья проскользнули в зал и пристроились у входа, «чтобы быстро смыться, если придется туго», как выразился Морантес. Впереди возвышался стол, покрытый красной скатертью, с несколькими микрофонами. Три ряда деревянных офисных стульев, заполненные журналистами, были окружены плотным кольцом камер. Тотчас отворилась дверь, и в зал вошли трое. Перед младшим инспектором Пуэрто шествовал усатый человечек в кошмарном костюме, явно купленном на распродаже уцененных товаров, — большего убожества Себаштиану в жизни не видел. За Беатрис следовал тот самый «старый знакомый», обещанный Морантесом.

— Мать твою, — пробормотал Себаштиану.

— Я же говорил. Приятная встреча, а?

— Что здесь делает Гонсалес?

— Он недавно возглавил опергруппу, о которой я тебе рассказывал. Они ведут следствие.

— Мило, — уныло вздохнул Португалец.

Официальные лица уселись за стол, Беатрис заняла место с левого края. Тот, кто возглавлял процессию, постучал по микрофону, и его щелчки разнеслись по залу, сопровождаясь неприятным потрескиванием.

—

Здравствуйте, — произнес усач, согнувшись над столом в три погибели. — Я комиссар де ла Фуэнте. Прежде всего позвольте поблагодарить вас за то, что вы пришли, и заверить, что все подразделения национальной полиции готовы сотрудничать с вами по мере возможности. Тем не менее вы должны понимать, что следствие пока не закончено и существуют факты, которые мы не имеем права предавать гласности. Предоставляю слово комиссару Гонсалесу, который руководит расследованием.

Гонсалес со вкусом затянулся сигаретой и открыл канцелярскую папку.

— Как вам известно, за полтора месяца, — он заглянул в бумаги, — а точнее, в течение сорока восьми дней, было совершено три убийства.

Следующие десять минут усиленно работали камеры, а журналисты судорожно записывали, пока Гонсалес коротко излагал факты, связанные со смертью Ванессы Побласьон, Хулио Мартинеса и Хуана Аласены. Он не вдавался в подробности и, разумеется, не упомянул о «предсмертных» записках, чтобы какому-нибудь безумцу не взбрело в голову, воспользовавшись этими данными, прикинуться убийцей, взяв на себя чужие преступления. Зато комиссар не пожалел слов, расхваливая профессиональную работу полиции, и особо подчеркнул, что расследование трех убийств ведется высокими темпами. Закончив выступление, Гонсалес закрыл папку и откашлялся.

— Вопросы? — обронил он.

Тотчас вверх потянулась рука.

— У вас уже есть определенная версия?

— Это секретная информация, — ответил Гонсалес. — Однако, смею вас уверить. Главное управление полиции работает весьма успешно.

— Убийца наверняка оставил следы. Вы уже сделали анализ ДНК?

— У нас есть несколько объектов для исследования, которые могли принадлежать предполагаемому преступнику, пробы находятся в криминалистической лаборатории…

Репортер не скрыл разочарования.

— А может, и нет.

— Я так не сказал, — возразил Гонсалес. — Информация конфиденциальна.

— Вы не могли бы уточнить, располагает ли следствие приметами преступника?

— Нет, не могу, — сухо отрезал Гонсалес.

Поднялась еще одна рука.

— Все-таки первое преступление было совершено достаточно давно. Какие результаты достигнуты?

— Боюсь, и в этом случае я не могу поделиться информацией.

Гонсалес специально напускал туману, чтобы сложилось впечатление, будто полиция владеет большим объемом данных, чем было на самом деле.

— Как вы считаете, произойдут ли новые убийства? Должны ли жители города соблюдать особую осторожность?

— Отвечаю на второй вопрос: нет, не должны. Полиция мобилизована и предпринимает чрезвычайные меры, так что безопасность горожан гарантирована. Мы не хотели бы, чтобы недостоверные слухи спровоцировали волну паники, тем более что оснований для этого нет. Что касается первого вопроса, подобная вероятность не исключена.