Девятый талисман
Шрифт:
И вот теперь новый Лорд-Чародей, единственный человек, обладающий властью предоставить эту самую альтернативу, предлагает ему, Мечу, именно то, что он хотел. Ему бы возрадоваться, а он почему-то совсем не рад. Возможно, за эти годы он сам изменился, а возможно, изжил ту злость, пережил предательство и понял, что нынешний уклад вполне удачно действовал на протяжении семи сотен лет.
Так что Меч не пришел в восторг. Вообще-то он и сам толком не понимал, что чувствует.
— Ты не можешь жить тут весь год, — сказал он.
— Конечно, нет, — согласился Артил. — Это же Летний Дворец, и осенью я вернусь в Зимний Дворец и к магии. Но проведенные тут месяцы покажут всем, что Бароканом вполне возможно
Меч кивнул и не стал говорить то, что думал — это также покажет, что Барокан вполне может существовать без Лорда-Чародея или любого другого правителя, и Артил может со временем потерять власть даже без вмешательства Избранных.
Не сказал он и еще об одной причине, по которой идея Артила его не прельщала. Эта схема лишала Избранных одного из основных способов держать в узде Лорда-Чародея. Обычно Лорд-Чародей не осмеливался убить кого-нибудь из Избранных, потому что на каждого из них приходилась одна восьмая доля его магии, и смерть Избранного лишала Лорда-Чародея части его могущества. Но этот Лорд-Чародей не хотел пользовался магией, а значит, у него не будет причин сохранять жизнь Избранным, если те станут представлять угрозу ему самому или его власти. Утрата части могущества не слишком его обеспокоила.
Пожалуй, Артил — самый странный Лорд-Чародей из всех, о ком Мечу доводилось слышать. Ни в одном из известных ему древних сказаний даже не упоминалось, чтобы кто-то из Лордов-Чародеев избегал магии или когда-либо помышлял ступить за пределы Барокана.
И вообще это не слишком вязалось с тем немногим, что Меч знал об Артиле им Салтире. Когда Меч впервые увидел Красного Мага, тот летел— а такое трудно ожидать от человека, не любящего магию. Даже тогда он был ярко одет и таскал с собой посох, украшенный десятками талисманов…
Но тут Меч сообразил, что никогда не видел, чтобы Красный Маг демонстрировал какое-либо еще волшебство, кроме полета. Может, все эти талисманы и кричащие наряды — всего лишь показуха? Он припомнил, что поначалу лерры Безумного Дуба не позволили Артилу приземлиться в поселении, и тот висел в воздухе, не касаясь земли, пока одна из жриц не уговорила лерров. Есть ли какая-то связь между тем событием и нынешним его поведением?
Да и важно ли это?
На самом-то деле важно лишь, делает ли этот Лорд-Чародей как правитель Барокана больше хорошего, чем плохого. Если он окажется полезен для страны, то Мечу нет до него никакого дела. Если же он опасен — долг Меча его убрать. Все остальное Избранных не касается.
Ни причины, которыми чародей руководствуется, ни его настроения, ни мотивы — только его действия и поступки.
Меч пока что не мог решить, чего больше от действий Лорда-Чародея — вреда или пользы. Его планы настолько отличались от всего привычного, что Меч еще не мог дать им верную оценку.
Ну что ж — значит, надо подождать и поглядеть, во что все это выльется. Ничего другого не остается.
— И что? — вывел его из задумчивости Лорд-Чародей.
Только тут до Меча дошло, что он молча смотрит вниз вот уже несколько минут. Далекий пейзаж почти полностью погрузился во тьму, яркие краски сменились серым и черным, кое-где мерцали оранжевые огоньки — там люди зажгли костры и факелы.
— Прошу прощения?
— Что ты скажешь насчет моих планов? Я хотел было добавить: «разве они не блестящи?» — но насколько я понимаю, ты сейчас думаешь, что это все ужасное нарушение правил, и ты попытаешься снести мне голову, если не сумеешь отговорить.
— Нет, я вовсе не считаю их ужасными, — покачал головой Меч. — Я просто не знаю, что об этом думать.
— Очень необычные, да? — улыбнулся Артил. — Но мне кажется, что я поступаю правильно. Тебе не хуже меня известно, что многое переменилось
Меч тут же вспомнил, что человек, которого он убил семь лет назад, Темный Лорд с холмов Гэлбек, был как раз одним из тех, кто стал чародеем, чтобы отомстить. Похоже, чародеи далеко не так тщательно подходят к вопросу подбора учеников.
А может, Лакуар келлин Харио просто хорошо скрывал свои истинные побуждения?
— Нам приходится быть осторожными, если мы не хотим снова получить Темных Лордов или бродячих колдунов — продолжил тем временем Артил. — Мы уже допустили одну ошибку, исправлять которую пришлось тебе с товарищами. Еще одной такой нам совсем не нужно. Но это означает, что через сотню лет, даже если я ничего не поменяю, вполне может не остаться ни одного чародея. Последний оставшийся в живых член Совета Бессмертных сам назначит себя последним Лордом-Чародеем, а что произойдет после его смерти? Лучше уж изменить все сейчас, когда горстка нас все еще тут и может приглядеть за событиями.
— Об этом я как-то не думал, — ошеломленно сказал Меч.
— Как и большинство моих товарищей в Совете, насколько мне известно, — произнес Артил, глядя куда-то вдаль, словно он видел там остальных волшебников. — Когда мы обсуждали кандидатуру нового Лорда-Чародея, я пытался поднять этот вопрос, но, похоже, никого это не заинтересовало.
— Наверное, мало кого волнует, что будет после его смерти, — ответил Меч.
— Может, и так. — Лорд-Чародей некоторое время молча смотрел во тьму, затем хлопнул Меча по плечу: — Пойдем в дом, поглядим, сумели ли мои слуги соорудить какой-никакой ужин. Ты, наверное, зверски голоден после подъема сюда.
— Угу, — кивнул Меч и, отвернувшись от перил, зашагал с Лордом-Чародеем в Летний Дворец.
И только гораздо позже, когда уже убрали со столов, а Лорд-Чародей удалился к себе, стражник наконец вернул Мечу его оружие.
Глава 11
Меч пробыл в Летнем Дворце четыре дня, и с каждым днем пустота в его сердце все росла и росла. И с каждым днем он все больше недоумевал, почему на Артила и Всезнайку разрыв с магией не оказывал такого же воздействия, но спрашивать не стал — слишком он был взвинчен, чтобы спокойно задавать вопросы.
Большую часть времени Меч наблюдал за Лордом-Чародеем, беседовал с Всезнайкой, изучал дворец или просто стоял на террасе, облокотившись о перила и любуясь видом на родную страну.
Каждый день он по часу упражнялся в фехтовании, хотя и полагал, что здесь, в Верхнеземье, магия от него этого не требует. Он явно утратил некоторую часть мастерства, меч часто казался ему тяжелым и неудобным, но тем не менее фехтовал он достаточно мастерски. И если кто-то заставал Воина за этим занятием, его навыки, несомненно, производили впечатление. Сам-то он знал, что утратил немалую часть быстроты и сноровки, но судя по всему, сторонние наблюдатели ничего не замечали.