Дейра
Шрифт:
Нежный ветерок, шевельнув пушистый локон, приоткрыл по-человечьи изящное ушко. Но вот сирена повернулась спиной и открыла взору нечто совсем иное, людям неприсущее,густая грива, начинаясь с головы и пробегая вдоль хребта, ниспадала с крестца настоящим конским хвостом.
Но ни точеные ее плечики, ни остальная часть спины растительностью затронуты не были. Джек не мог сейчас увидеть сирену спереди, но знал, что ее лоно поросло волосами. Волосяной покров у жеребяков здесь был достаточно густ и длинен, чтобы не шокировать даже самых стыдливых из землян казалось,
Самцы, покрытые густыми длинными космами от пупка до середины бедер, в точности как мифические сатиры с планеты Земля, им и были обязаны своим прозванием. У сирен же, напротив - бедра шелковисто-гладкие. Манящий пушок на лобке, плавно сужаясь, доходил почти до пупка, обрамленного пушисто-золотистым колечком волос - точно волшебный глаз на вершине таинственной золотой пирамидки.
Именно таков и символ женственности у вайиров - кольцо омикрона, пронзенное копьем дельты.
Застыв в восхищении, Джек ждал последнего аккорда волшебной лиры и последних отзвуков магического контральто.
Воцарилась тишина. Сирена выпрямилась и замерла - бронзовое, увенчанное червонным золотом изваяние; сатир, отрешенный от всего окружающего, страстно припал к своему драгоценному инструменту.
Выступив из-за толстого ствола греминдаля - дерева, плоды которого выстреливали вкусные зернышки, - Джек громко хлопнул в ладони. В эти первые мгновения трепетной тишины хлопок прозвучал настоящим святотатством. Он грубо разорвал тонкую мистическую нить, соединившую вдохновенных исполнителей.
Однако ни один из вайиров не вздрогнул, как надеялся Джек. Оба повернулись к пришельцу с такой грацией и спокойствием, что тот даже устыдился слегка своего мальчишества.
И испытал при том некоторую досаду - неужели жеребяков вообще невозможно смутить или напугать?
– Мое восхищение и мои приветствия вайирам!
– учтиво поклонился Джек.
Сатир поднялся и пробежал пальцами по струнам. Лира откликнулась певучей имитацией людской речи:
– Доброго дня и тебе, человек!
Сирена, заколов кудри гребнем, взмахнула, точно ныряльщица, руками и мягко приземлилась на траву. От легкого толчка пышная грудь всколыхнулась так соблазнительно, что смотреть Джеку стало просто нестерпимо. А она уже стояла вплотную, приветливо глядя своими фиалковыми очами - в отличие от по-кошачьи настороженного шафранного взгляда сородича.
– Здравствуй, Джек Кейдж!
– проворковала сирена поанглийски.
– Не узнаешь меня?
Джек мигнул ошеломленно, а затем просиял: - Р'ли! Малютка Р'ли! Но ты о святой Дионисий!
– как ты переменилась! Ты выросла...
Сирена кокетливо поправила прическу.
– Естественно. Три года назад, когда я отправлялась в горы для совершения обрядов, мне было всего четырнадцать. Теперь все семнадцать, и я уже взрослая. Ты находишь это странным?
– Да нет... То есть... Ты прежде напоминала... черенок метлы... так сказать... А теперь...
– Рука Джека невольно описала выразительную кривую.
Р'ли просияла в ответ:
– Не
У Джека запылали щеки:
– Ты... ты неправильно меня поняла... Я...
– Он подавился словами, ощущая полное бессилие перед ужасающей прямотой собеседницы.
Сжалившись, Р'ли сменила тему беседы:
– Нет ли у тебя в запасе курева? Наше кончилось, и мы мучимся уже несколько дней.
– Как раз три штуки осталось: Пожалуйста!
Джек извлек из кармана куртки драгоценный медный портсигар, подарок Бесси Мерримот, и вытряхнул последние коричневые самокрутки. Первую непроизвольно протянул Р'ли - как даме. Рука наотрез отказалась подчиниться принятой среди людей грубости в обращении с жеребяками.
Однако, прежде чем предложить закурить брату сирены, вторую взял сам. Сатир отметил людское пренебрежение мягкой загадочной улыбкой.
Наклоняясь над вспыхнувшей люциферкой, протянутой Джеком, Р'ли невольно подняла взгляд. Эти нежные фиалки, отметил юноша, покрасивее глазок Бесси, пожалуй. Он никогда не соглашался с отцом, утверждавшим, что встретиться взглядом с жеребяком - все равно что заглянуть в глаза дикому зверю.
Глубоко затянувшись, сирена закашлялась и выпустила дым через ноздри.
– Вот же отрава!
– усмехнулась она.
– Но мне нравится. Один из немногих даров, которые люди принесли с собой с Терры. Даже не представляю, как мы когда-то могли обходиться без курева!
Если в словах Р'ли и прозвучала ирония, то лишь едва уловимая.
– Похоже, что это единственный порок, который вы у нас переняли, откликнулся Джек.
– И единственный дар нашей цивилизации. К тому же не слишком существенный.
Р'ли улыбнулась:
– О, не единственный! Мы еще, как ты знаешь, едим собак.
– Она перевела взгляд на Самсона. Тот, словно чувствуя, что речь о нем, плотнее прижался к ноге хозяина. Джек, не сдержавшись, содрогнулся.
– Можешь не волноваться, большой лев. Твою породу мы не трогаем. Только упитанных и глупых столовых собак. А что до даров, - обратилась она к Джеку снова, - вам не в чем себя укорять. Не думай, что люди пришли с Терры с пустыми руками. Мы многому от вас научились - гораздо больше, чем вы сами полагаете.
Р'ли снова чистосердечно улыбнулась. Джек чувствовал себя по-дурацки можно вообразить, что уроки землян носят исключительно характер чужих ошибок и заблуждений, на которых учатся, чтоб самим не повторять! Юноша даже слегка обиделся.
Сатир заговорил с Р'ли по-жеребякски. Она ответила краткой невнятицей Кейдж знал, что в переводе на английский разговор этот отнял бы уйму времени - и снова обратилась к юноше:
– Мой брат Мррн хочет остаться здесь в одиночестве, чтобы сложить песню, которую задумал уже давно. Завтра, по возвращении домой, он собирается ее исполнить. Я же, если ты не против, могла бы составить тебе компанию - до дома моего дяди нам ведь по пути.