Действительность. Том 1

Текелински

Но в том то и дело, что такой лестницы самой по себе – не существует. Она существует лишь в наших головах, и выстраивается исходя их наших собственных состояний, и соответствующих этим состояниям критериев и оценок. И та определяемая нами «живость», и «не живость» объектов познания, субстанций и организаций существует лишь по отношению как к нам, к нашей собственной вегетативной организации, так и всех объектов, субстанций и организаций друг к другу, в наших относительных оценках. Ибо всё, и вся есть лишь суть наше созерцание и воззрение. Лишь оно – всё определяет и классифицирует. Превращая открытый пред ним инертный и глубоко нейтральный мир с его уходящими за горизонт перспективами, в «грубое» и «тонкое», – в два противоположных полюса действительности. Полюса, уходящего своими перспективами за границы этой действительности.

Храм стужи и огня

Что для реалиста могло бы являться основой того, что мы называем Божественной

искрой? Что, с точки зрения «образного физика», может быть зерном, неким началом того движения и того баланса противостояния, которое проявляется в нас как стремление, и которое воплощается в нашем разумении в понятие – воля, и является неким «генератором» для всего мирского. Что, в конце концов, в своей сути есть то, что мы определяем, как основа жизненности?

Я включаю свою фантазию и в моём неутолимом разуме, образы начинают всплывать чередой. Метафизика, вперемешку с метафорой и запредельной физиофилософией рисует картины бытия в символах и образах идеального воззрения. Эти картины заоблачны, но так ясны моему умозрению. Солнечная энергия, сталкиваясь в нас с энергией воды, образует некий синтез разно-полярных энергий. Где противостояние обеих стихий, как будто уравновешено и синтетически целокупно. Что создаёт некое стабильное внутреннее напряжение, которое и вызывает в нас ощущение относительно стабильного течения внешней жизни, его времени. Именно в соразмерности нашего внутреннего течения, с течениями внешними, возникает то сакральное чувство стабильного времени. Существование же самой продолжительности, на самом деле почти не имеет к этому отношения. Ведь продолжительность во времени есть лишь способность нашего разума создавать отрезки, сопоставлять и выкладывать из них последовательности. То есть строить из этих отрезков нечто объективное. Точно так же, как и в пространственном, свойством нашего разума является создание окаймлённых границами отчерченных объектов. Сочетание их, выкладывание в последовательности и выстраивание в сложные формы. То есть, есть лишь свойство нашего разума, как во временном поле, так и в пространственном, выстраивать из предоставляемого материала линейные и объёмные конструкции, на полях собственной памяти и собственного воображения.

И так. Попросту говоря, наша сущность есть столкновение огня и воды, (как неких сакральных олицетворений солнца и земли). Вот что продуцирует и формирует всё то, что мы относим к так называемому «живому». Вот где зарождается наше ощущение собственной воли. Вот, что является основоположением и предикатом всякого движения и всякого стремления в нашей действительности, вообще, и основой сбалансированной упорядоченной на определённый лад динамики в сложных системах «живого», в частности. Жизнь в своей сути является как метафизическим явлением, так и чисто физическим. ОГОНЬ И ВОДА – вот наши родители. Они, эти сакральные невозможные для нашего окончательного осмысления и понимания субстанции, в своём противостоянии породили всё, что мы называем «живым». Их сбалансированное взаимодействие, их синтетическая коллапсирующая целокупность, – есть фундамент всего «живого» на земле. Столкновение огня и воды, превращение их в модифицированные материализованные субстанциональности, образующие в своём синтезе конгломераты действительного упорядоченного на определённый лад, мира. Конгломераты, в которых происходит постоянная безостановочная реакция. И как следствие, возникает стремление и торможение, провоцирующие на своих фронтах эмиссию определённого электромагнитного поля с определённой частотой, плотностью и упорядоченностью, как некоей производной от этих столкновений, с необходимой экспансией вовне. Последующее усиление этого поля в первую очередь за счёт усиления слаженности и гармоничности собственного физического относительно грубого тела, и последующее воздействие этого поля, в силу его сверх мобильности и агрессивности на свою основу – грубую субстанциональность этого тела. Формирование структурных физических субстанций, обеспечивающих стабильные внутренние реакции и течения. Так, с моей точки зрения, в моём глубоко метафорическом воображении, возникают и строятся «живые системы». Системы относительно грубой субстанциональности, в которых со временем образуется упорядоченное на определённый лад электромагнитное поле, и происходит утончённая и упорядоченная трансляция вовне электрических полей, цепей и импульсов, называемых нами мыслями. Ведь электрические цепи, это и есть то, что является физической основой для трансцендентального тела мысли.

Огонь, (метафора солнца). Вода, (метафора земли). Электромагнитное поле, (метафора Вселенной). Вот «три

кита» от физики мира, на которых основывается то, что мы называем ощущаемой жизнью. Вот то, что является основой всего «живого». Вот то, что в определённом сбалансированном состоянии, даёт нам ощущение собственного существования, ощущение продолжительности этого существования, а значит ощущения самой жизни. Не существуй вселенского электромагнетизма, – не существовало бы формы. Не существуй огня, – и всё застыло бы в вечном анабиозе. Не существуй воды, – никогда не возник бы тот баланс энергий, который мы называем жизнью. И на самом деле неважно углерод или кремний служит здесь фундаментом, важно, что является основанием самого движения.

Форму и упорядочивание всех процессов, нам обеспечивает сбалансированный синтез этих стихий. Как огня, так и воды, и в равной с ними степени, то невидимое и не осязаемое почти метафизическое электромагнитное поле, которое образуется в результате столкновения глубинных стихий существенного. Это поле, являясь самой утончённой и агрессивной формой материи, контролирует всякий синтез, выстраивая на полях феноменального, всевозможные формы бытия. Хотя не в меньшей степени огонь и вода, в своей сакральной сути являются такими же почти метафизическими стихиями, как и электромагнитное поле.

«Храм стужи и огня» – так я называю жизнь. В каждом из нас, по сути, живёт огонь и стужа, – синтезированные и воплощённые в нечто созерцаемое, в нечто мыслимое. Огонь и стужа – определяющие все факторы разгона и торможения, в сбалансированных системах пребывания. И благодаря столкновению холода и тепла, благодаря их единению в некий «синтез противостояний» без всякой возможности слиться в нечто единое, образуется всё, так называемое «живое», как, собственно, и всё объективное.

Самый простой и наглядный пример этого сакрального явления в феноменальном мире природы, это тот синтез тепла и холода образующий из, казалось бы, ничего, – некий «живой организм», со своим телом и своей непонятной нам волей. Я имею в виду Циклон, тайфун, ураган или Смерч. Где столкновение стихий тепла и холода образуют некий «организм», который живёт своим присущим только ему, образом. Он олицетворяет собой всю архитектонику динамических процессов, свойственным всяким «живым структурам», и всяким так называемым системам, – разнообразным конгломеративным субстанциям.

Материя

Камень, вода, огонь, свет, электромагнитное поле, – в сущности своей, одна и та же материя, только в разных формах пребывания, с различными модификационными характерами. Это знает теперь всякий. Разделение общей природы на материю, и силы природы, которые якобы заставляют двигаться эту материю, в умах старых философов исходило из относительно недостаточной осведомлённости в отношении самой материальной субстанциональности, её эквивалентной амбивалентной основательности. Осведомлённости, которую имеет теперешняя наука. Здесь, как и всюду срабатывал тот же механизм нашего дуалистического осмысления внешнего мира, который всегда являлся причиной деления мира на всевозможные парадигмы, и в частности на «живое» и «неживое». То есть на самом деле, по моему глубокому убеждению, вся материальность изначально была грубой. Но «утончаясь», (образно говоря), усложняясь и дифференцируясь, она становиться более мобильной, более агрессивной, и начинает необходимо оказывать воздействие на более инертную, более стабильную материю, на свою основу, что вызывает чувство доминирования, и генеративного воздействия. И вот уже есть «погонщик», и есть «верблюды». Но появились бы эти «погонщики» и «верблюды», не будь утончения материи, и как следствия появления агрессивной доминанты, в которой сила стала определяться не грубой инертностью, но прежде всего упорядоченной динамичностью, слаженной гармонией, – то, что мы с лёгкой руки называем волей, совершенно не вдумываясь и не понимая сути этого явления.

Так и в контексте «живого» и «неживого». Так называемое «неживое», – утончаясь и форматируясь, паритетно согласовываясь в себе, тем самым становясь упорядоченной на определённый лад системой, то есть, приобретая преимущества пред хаосом внешнего мира, превращалась в нечто доминирующее, нечто повелевающее, нечто устанавливающее свою власть. И при определённой упорядоченности агрегата собственной субстанциональности, продуцирующей субъективно-объективную парадигму воли, тем самым образует собственный алгоритм совершенствования, абстрагируется и определяет себя живым.