Деза. Четвертая власть против СССР
Шрифт:
М.М. Японцы несколько раз даже обстреливали нашу территорию, вели дежурную пристрелку по проходившим поездам…
Ю.М. И вот срочно строились железнодорожные обходы, подальше от границы, прокладывались вторые пути, которые значительно увеличили проходимость Транссиба. В 1941-м, когда понадобилось в кратчайший срок перебрасывать под Москву дальневосточные и сибирские дивизии, а также военную технику, все это сыграло свою спасительную роль.
В.К. Успели сделать?
Ю.М. Успели. Больше того, под Амуром
М.М. Если же вернуться к трудовому перевоспитанию, к «перековке», как тогда говорилось, давайте не забывать: результаты коллективной работы были очевидны не только в созданных объектах, но и в людях. Скажем, когда в 1937 году был построен канал Москва – Волга, 70 тысяч осужденных вышли на свободу. Причем они вышли не только с чистой совестью и паспортами полноправных граждан, а еще и со специальностями высокопрофессиональных рабочих. Потом их нарасхват брали любые наркоматы, любые предприятия Советского Союза.
В.К. То есть в заключении они получали специальность?
М.М. Иногда самую современную. Советские экскаваторщики – это профессия, родившаяся в Дмитлаге, на строительстве канала Москва – Волга. Первые советские экскаваторы были созданы специально для этого строительства. Ковровский пулеметный завод переналадили на выпуск экскаваторов, и благодаря этому на канале широко развернулась механизация строительных работ.
Ю.М. Многое в механизации советских строек пошло оттуда! Например, и гидромониторы впервые в массовом порядке были применены именно там…
В.К. Возникает вопрос: а почему канал Москва – Волга (в центре, не на окраине страны!) надо было прокладывать силами заключенных?
М.М. Это диктовалось чрезвычайными сроками и чрезвычайными условиями. Тогда, без малейшего преувеличения, на карту были поставлены судьба столицы как крупнейшего индустриального центра страны, перспективы ее дальнейшего развития и модернизации. Либо в Москву придет волжская вода, либо всякое развитие города остановится с возможными катастрофическими последствиями. Причем не только экономическими, но и политическими.
А необходимое количество свободной рабочей силы в центре России на данное время отсутствует, и взять ее в короткий срок неоткуда, даже с огромными затратами. Не было у обычных строительных организаций и опыта работ такого масштаба, тем более гидротехнических. Строительные же организации ОГПУ – НКВД такой опыт на Беломорканале получили.
Ю.М. Новая стройка, конечно, была гигантским шагом вперед во всех отношениях, чем и объяснялось особое внимание к ней руководства страны. Общий размер капиталовложений был установлен почти в полтора миллиарда рублей, что в 20 раз превышало ассигнования на сооружение Беломорканала и в 2,5 раза сумму, которая требовалась для создания Беломорско-Балтийского пути в полном объеме.
По некоторым объектам, учитывая их важность, принимались специальные совместные постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б). Например, от 14 сентября 1935 года – «О строительстве гидроузлов в районе Углича и Рыбинска». Это должно было обеспечить судоходный подход к каналу Москва – Волга со стороны
В.К. Да, еще и еще раз по достоинству надо оценить перспективность и масштабность советского государственного мышления!
М.М. Созданным тогда мы пользуемся и теперь. Только при этом Советскую власть клянут на все лады…
Были ни в чем не виновны?
Виктор Кожемяко. Клянут Советскую власть за ГУЛАГ, полностью отвлекаясь от конкретных условий конкретного времени. Не так ли?
Юрий Моруков. Именно так.
В.К. При этом что-то передергивая, преувеличивая или, наоборот, преуменьшая, а о чем-то умалчивая совсем. В итоге массовое сознание усваивает абсолютно извращенную картину. Скажем, многие ныне уверены, что все заключенные ГУЛАГа – это, во-первых, были «политические», а во-вторых, все они были ни в чем не виноваты. Их просто схватывали подряд и сажали «ни за что». Как вы можете это прокомментировать?
Ю.М. «Политических», то есть осужденных за контрреволюционную деятельность, было во все годы ГУЛАГа в основном от 15 до 20 процентов от общего числа содержавшихся в исправительно-трудовых лагерях и колониях. Редко больше. Остальные – «бытовики» и «блатные», то есть наказанные за уголовные преступления. «Блатные» – это бандиты, воры, насильники и т.д., а «бытовики» – растратчики, спекулянты, аферисты и прочая подобная публика. Прибавьте в конце войны пособников оккупантов, бандеровцев, власовцев, «лесных братьев»…
Что же, всех их считать невиновными? Практически это людям ныне и внушили. Если кого-то наказала Советская власть, значит, заведомо несправедливо. Но вспомните, что стало твориться в стране, когда была объявлена амнистия после смерти И.В. Сталина, чем обернулось «холодное лето 1953-го», когда все эти «невинные овечки» оказались на свободе!
Михаил Моруков. Несправедливо осужденные, разумеется, были, нельзя этого отрицать, и не будем ничего идеализировать. Со временем, разобравшись, их реабилитировали – одних раньше, других позднее. Хотя кого-то, судя по их делам, явно поторопились оправдывать.
И опять-таки следует подчеркнуть необходимость конкретно-исторического подхода для понимания и верной оценки происходившего. Вот в 20 – 30-е годы нередко судили за вредительство. А что, разве реально вредительства не было? Было. Однако было и то, что надо отнести, наверное, к «болезням роста». Возникали сложные ситуации, когда подчас очень трудно было определить, где просто разгильдяйство, безответственность, а где вредительство, самое настоящее. Подчас в конструкторском бюро или на заводе допускались какие-то серьезные технические ошибки (возможно, в спешке или из-за недостаточной квалификации), но типовой реакцией на неудачи в социально-психологическом климате того времени, когда еще очень сильны были отголоски Гражданской войны, становились репрессии.