Дезертир флота
Шрифт:
К ногам подбежал Великий Дракон, предупреждающе свистнул.
– Молчи, выползок, – шикнул вор на мелкого гада. – Я твоего друга душить еще даже не начал.
– Он за мою рубашку беспокоится, – с достоинством объяснил фуа. – Ты ее, между прочим, если порвешь, сам зашивать будешь.
– Не буду я ничего шить. Давай, раз ты такой морской-разморской житель, успокой рыжую.
Оба парня посмотрели на сидящую в отдалении Теа. Лиска подперла подбородок обеими руками и горестно вглядывалась в морскую даль. Выглядела она очень несчастной.
– Да я уж сам думал, что она чересчур переживает, – прошептал фуа. – Да только что я ей скажу? Про акул,
– Ты давай про все подряд. Про то, какая рыба вкусная в море водится, про то, как паруса гудят, когда ветер хороший попутный, и как в полдень вода бывает прозрачной до дна на сотню человеческих ростов. И про стурвормов можешь рассказать – какие из их шкуры подметки получаются. Главное, чтобы она поняла, что и на воде вполне жить можно.
58
Марул – злобное чудовище, обычно принимающее обличье рыбы, с огненным гребнем и огромными глазами. Во время штормов поднимается на поверхность и распевает дикие песни, под которые тонут корабли.
– Ну и расскажу. Океан, если ты его знаешь, не любить никак нельзя. Да только ты бы ей сам все это объяснил. У тебя язык куда лучше подвешен.
– Она подумает, что я вру. В смысле – приукрашиваю. Чтобы красивее казалось.
– Что-то я не замечал, чтобы ты приукрашивать пытался, – недоверчиво сказал ныряльщик. – С рыжей ты правдивый аж до отвращения. Если б я тебя раньше не знал, совсем бы за больного принял.
– Ладно-ладно. Я обещал, что вам врать не буду, вот и не вру. Поэтому и рыжей про море рассказывать мне трудно. Я сейчас моря сам боюсь.
– Ты?! – поразился фуа. – С какой это стати?
– Потому что она боится. А я чувствую и начинаю бояться за нее.
– Ну да, любовь, – мрачно кивнул ныряльщик. – У вас любовь, а мне, значит, опять отдувайся. Ладно, пойду лису твою бесценную успокаивать. Но если ты с супом возиться будешь…
– Иди-иди, всем жрать хочется.
Ныр пошел к неподвижной рыжей, а Квазимодо сказал геккону:
– Что ты смотришь? Иди лук чисти.
Единственную луковицу пришлось чистить все же самому. Кидая в котелок мелко крошенное мясо, Квазимодо услышал, как прыснула смехом рыжая. Фуа размахивал обеими руками, ерзал по песку и о чем-то с увлечением повествовал. Судя по долетавшим словам – о приступах морской болезни, охватывающей поголовно всю команду, и о способах излечения этого недуга. Что в этом может быть веселого, представить трудно, но знать о таких «прелестях» морской жизни, бесспорно, полезно. Квазимодо вздохнул и принялся мешать варево.
Пальмовые рощи слились в сплошную, растущую вдоль полосы прибоя стену. Лошади шли по песчаной полосе пляжа под навесом шуршащих на ветру ветвей. Иногда волны докатывались до конских копыт. Глухой шум никак не желающего успокаиваться моря уже давно стал привычным фоном. Короткие дождевые заряды то и дело хлестали по плечам. Здесь, на морском берегу, вода, падающая с неба, казалась гораздо холоднее.
– Я тот мыс знаю, – преодолевая шум прибоя, громко сказал Квазимодо. – Мы сюда в разведку ходили, когда Метла со своими дружками дезертировал.
Ныр кивнул:
– Я слышал о
Квазимодо пожал плечами:
– А что Метле еще делать было? Все равно бы его повесили.
– Я не хочу, чтобы вас вешали, – прокричала против ветра Теа.
– Мы тоже не хотим, – согласился вор. – Раз я этот мыс знаю – до города осталось не больше двух дней пути. Самое время остановиться, привести себя в порядок и еще раз все хорошенько обдумать…
– Плыть нам долго. Очень. Если на корабль вообще попадем. Так что решайте.
– Что решать? – удивился фуа. – Мы же уже все решили. Вечно ты, Ква, все запутываешь. На этом берегу прятаться смысла нет. Лорд Дагда, гад, хоть лет через пятнадцать-двадцать, но нас все равно найдет. Да и погода здесь мерзкая.
– Там, на Севере, будет холодно. Вы даже не подозреваете насколько.
– Док сказал, что мне будет полезен умеренный кон-тен-тен-тальный климат. И будет еще полезнее, если мы перестанем ждать Дагдовых убийц.
– Ну, я-то помеченный. А вас вполне могут и не найти, – осторожно сказал вор и тут же получил подзатыльник.
– Если ты это Ныру предлагаешь – то ты дурак пустоголовый, – прошипела до сих пор молчавшая лиска. – А если мне предложил, я тебе…
– Я должен был это сказать в последний раз. Потом будет поздно предлагать, – буркнул Квазимодо, потирая затылок. – А ты, любимая, мне когда-нибудь голову оторвешь.
– А ты глупости не болтай, – посоветовал ныряльщик. – Теа кругом права. Так что выкладывай свой план.
Квазимодо посмотрел в огонь маленького костерка, подсунул еще ветку:
– Да, план… С планом тяжело. Скрыть, кто мы такие и что нам нужно, не получится. Поэтому мы скажем правду…
Барахла оказалось неожиданно много. И как такую уйму вещей умудрились тащить столько дней? Квазимодо почесал пятку о холодный песок и принялся сортировать вещи. Ныр преспокойно сопел у костра. Ныряльщику, кроме оружия да лесок с крючками, разбирать было нечего. Квазимодо аккуратно обернул тряпкой уцелевшие флаконы с благовониями, отложил в сторону. На косынке блестела горка драгоценностей – в основном цацки прекрасной леди Атры. Был еще целый ворох трофейного оружия – ну с ним никаких осложнений не возникнет. Вор полюбовался на остаток лекарственной косточки и банки с докторским эликсиром – вот они, истинные драгоценности. Была еще полупустая фляга с конь-яком – тоже вещь ценная. Ну, спиртное боги еще дадут, а вот эликсир и единорожью косточку нужно непременно сохранить от чужих глаз и лап. Хорошо еще, мало кто может догадаться, какое это сокровище. Вор принялся разглядывать на просвет костра потрепанные тряпки – когда-то блистательные одежды покойной синеглазой красавицы. Знал ведь, что могут пригодиться, да ведь как убережешь на таком беспокойном пути?
Тьма за спиной изменилась. Квазимодо чуть вздрогнул – бесшумных шагов никогда не слышишь, – но к оружию тянуться не стал.
– Чего не оборачиваешься? – хрипловато спросили за спиной. – Думаешь, я не поняла, что ты меня заметил?
– Зачем оборачиваться? Ты всегда со стороны отсутствующего глаза подкрадываешься.
– Вечно ты чушь выдумываешь. – Крупное пушистое создание подошло к костру и село рядом с вором, изящно обернув ноги пышным хвостом. – Сидишь здесь как этот… как старьевщик, – вспомнила лиска городское слово.