Дезоляция

Эстас Мачеха

— Тогда тебе к комендантам надо. Они у нас самые главные, — рука девочки непроизвольно поднялась наверх. — На верхний уровень.

— Машка, так все ж слиняли уже из убежища. Забыла шоль?

— Ой… — голова опустилась. — Тогда не знаю…

— Не беспокойтесь об этом, мне известна дорога. Однако теперь она может несколько замедлиться.

Внимание людей всецело пало на Дезоляцию. Они ещё не понимали, кто это такая, только догадывались. Но уже интересовались.

— Моё появление должно быть большим событием. Оно вызовет вопросы —

поэтому я хотела бы подготовиться к нему и не представлять себя раньше времени. Впрочем, — со стороны уже послышалось «можно вас спросить, эээ… леди?», — это уже не так важно.

Пока дети незадачливо и виновато переглядывались, Ция повернулась к спросившему и вежливо попросила его подождать. Скоро она ответит на всё. На всё, на что стоит.

Вокруг забурлили разговоры, словно в воду кинули богатую витаминами шипучку. Хотя людям и того не надо было. Они, словно чудесные машины, преобразовывали поводы в разговоры, слухи и желания. Подойди к любому и, если знаешь, куда нажимать, он выдаст тебе всё. Расскажет о фильме про злых роботов, поделится предположением, что ИИ ядра за полтора десятка лет свихнулся. А если заверишь в согласии с ним, откроет главное. Самое главное.

— Тогда пошли быстрее, — прошептала Мария. — Чтоб не надоедали тебе.

— Так мы уже почти пришли! — словно восполняя недостаток в спавшем было шуме, Юра чуть ли не прокричал. — Вишь, вон там мама с дядей Борей!

Дезоляция уже давно приметила их обоих. Но рассудив, что дети убегут слишком далеко вперёд, стоит озвучить этот факт, она решила не высказывать до поры. Хотя пора уже настала.

— Полагаю, ваша мать тревожится. Вы можете привлечь её внимание, чтобы успокоить.

— Ма-а-ма! — Юру лишний раз подталкивать не нужно было. — Мы пришли!

Мальчик замахал, но его так и не увидели. Голос растворился в шуме работ — разбавился и поблёк, словно сок в воде. Однако Борис почувствовал сладковатый вкус едкого молодого яблока и тут же дал знать об этом матери. Пара мгновений, и та уже неслась навстречу, приподняв полы платья. Дети, радостные, встречали её возгласами. Вернее, встречал брат. Сестра лишь неуверенно поддакивала. Боялась чего-то.

— Прошу, не беспокойтесь, Мария, — из динамиков оболочки донёсся приглушённый голос Ции. — Я постараюсь сделать так, чтобы вас не наказали. И, конечно, не расскажу то, что не следует.

***

Облегчение. Счастье. Первые эмоции на лице матери полностью соответствовали прогнозу. Далее следовало ожидать недовольства, раздражения. Иначе у Марии нет причин бояться.

— Вот скажи, чем ты думал, Юра? — несколько повышенным тоном начала отчитывать мать.

Мальчик не проявлял чувства стыда. Опущенная голова не могла обмануть сенсоры оболочки — он притворялся. Даже скучал. Его сестра, напротив, действительно волновалась. Незаметно для матери она смотрела на Дезоляцию. Ожидала обещанной помощи.

— А ты, Маш? Сколько говорила — думай, ты же умная моя головушка, —

по отношению к дочери женщина смягчилась. Она была расстроена, неприятно удивлена. Не зла.

Поспешное вмешательство не поможет. Необходимо понять ситуацию.

— Сколько раз говорила: опасно на поверхности, — причитала мать, оглядывая одежду детей. — Упали бы в дыру, потом иди ищи вас. Ой, дурачки…

Опасность. Очевидное беспокойство матери насчёт опасности. Его можно опровергнуть.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь в разговор, — внимание женщины переключилось на оболочку, — но в городе нет чего-либо, что могло бы навредить детям. Мои системы позаботились об этом.

— Да, это так.

Борис встал рядом с матерью. Руки за спиной. Лицо невыразительно. Спокойно. Своим видом этот человек стремился произвести впечатление опытности и уверенности. Именно на его примере Дезоляция усвоила, что не все эмоции выражаются людьми. Некоторыми — практически никакие.

— Пока можешь их не ругать, Людмила. Они, считай, — усмешка, — нам палочку-выручалочку откопали.

— И что вы мне предлагаете? — женщина вскинула руки в порыве эмоций. — Погладить по головке?

— И так можно, — кивок. — Только завтра. Сегодня детям пора спать, Людмила. Они не главная наша проблема.

Мать сложила руки на груди. Несомненно она бы предпочла иной путь. Но сдалась.

— Ладно, вы правы, — усталый вздох. Людмила повернулась. — Маша, Юра, бегом. Завтра мы ещё поговорим.

— Но я не хочу, — фыркнул Юрий. — Да и рано.

Борис решил помочь с детьми. Как и прежде, он не ответил на высланный запрос, но предпринял все возможные меры. Странно. Дезоляция не могла вспомнить случая отказа. Молчание. Незамедлительное действие. Всегда.

— Мне кажется, Юрий, вам не стоит возражать здесь, — упорство мальчика только вредит. — Неважно, ляжете ли вы спать или нет, сегодня я больше не смогу быть с вами.

Судя по изменившемуся выражению на лице мальчика, он что-то понял. Или вспомнил.

— Пошли давай, — Мария потянула брата за рукав, к матери.

— Ладно-ладно, иду.

Дальнейшего сопротивления он не оказал. Людмила была явно рада этому факту. Взяв под руки обоих своих детей, она направилась к одному из домов. Вероятно, в новоприобретённую квартиру. Протокол сопровождения отключился.

— Борис Николаевич, — голова оболочки не отворачивалась от уходящих детей. Маша с улыбкой помахала. Прощалась. — Я хочу задать вам вопрос.

***

— Да? — он тоже не спускал глаз с удаляющихся. Его, однако, больше интересовала Людмила. — И какой же?

— Вы всё ещё любите меня?

Вот тебе и раз. Чего не приходится ожидать от искусственного интеллекта после полутора десятка лет разлуки, так это вопросов о любви. Хотя почему же не приходится? Он сам её создал такой. Сам говорил, что любит. И не врал. Теперь она наверняка проверяет его, насколько он изменился. Пусть проверяет.