Ди-джей 2

Васильев Иван Сергеевич

— Давай! Живо! Заходи! — и снова тщательно, на три оборота закрутила замок.

— Дзень — дзяк, — контрольно щёлкнула цепочка.

Красноватый свет горевшей в пол накала лампочки скупо освещал небольшую комнату с опущенными шторами.

На небольшом деревянном столе в трех литровой банке, от всунутого в неё кипятильника, бурлила какая-то жутко серая жидкость. От неё, подобно ядовитому туману, вырывались пары, едким ароматом окутывая и впиваясь в окружающее пространство.

—

Ух, Ленуся, — тоном заговорщика сообщила хозяйка, — Я тут не удержалась и решила заварить супчик… Иностранный! Такой!!! Мм-м! Пальчики оближешь! Ты не вкушала такого, ни-ко-гда! Настоящий, заграничный, из бульонного кубика, из самой Франции. Поклонник принёс, в подарок, из испанского посольства. Чувствуешь, какой запах? Какой аромат? Вдохни — выдохни, слюнки текут?

— Чувствую, крепко пахнет, — зажмурилась вошедшая, зажимая нос. — Давай откроем окно?

— Ты что?! — на гостью посмотрели как на умалишённую в последней стадии. — Хочешь, чтобы сбежался весь театр?! Они же, как цыгане — им только свистни — табором набегут, вместе с конями! А может ещё и медведей приведут.

Вошедшая, отмахиваясь от резкого запаха, начала что-то объяснять лучшей подруге…

— Катя, я… тут, тебе, хотела, сказать.

— Так-так-так, — хозяйка гримёрки подбоченилась, приняла команду «На старт» и была вся во внимании.

— По-моему, ты этого ещё не знаешь… — девушка чувственно заломила руки, театрально закатила глаза. — Слушай!

— Ленуся, ты, конечно, прости меня за откровенность, — душевные терзания страдалицы перебили на самой интересном и захватывающем месте. Ложкой помешали бурду в банке. — По-моему, я не знаю ни того, ни этого…

— А про последнего! — лицо хозяйки перекосилась от воспоминаний. — Вообще вспоминать не хочу. Он был похож на драного кота — пел жалобные романсы, играл на гитаре — постоянно занимал деньги на обед, всегда не имел папирос. В общем, жалкий прохвост! Правильно сделала, что бросила.

— Катя!!! Да не о том речь!

— А о чём?

— Ты только не расстраивайся и не падай в обморок… Хорошо?!

— Постараюсь. Хотя ноги дрожат! И глаз дёргается. Что ты опять натворила?

— Нет, ты пообещай! — густые пушистые ресницы вошедшей заморгали, словно в глаза попали песчинки.

— Хорошо, обещаю. Только, если, что — за скорой, сама побежишь.

— В общем… Мне, дали путёвку и я, еду… за-а-а границу! И не просто за границу, а в самую, настоящую — Гэ… Дэ… эР!

— Ва-у-о… — рот хозяйки гримерки показал большое отверстие в виде буквы «О». Глаза приблизились к купюре «Пятьдесят». Реснички как у коровки-буренки загнулись ещё больше до бровей.

— Буль… буль… буль, — поддерживая удивление хозяйки, из банки полезли огромные серо-буро-малиновые иностранного производителя пузыри.

На них естественно никто не обратил внимания.

—

Слушай, Ленок? — повариха с завистью прикусила губу. — Говорят, в горкоме, как узнают, что собралась за границу, так сразу просто звереют, пытают, терзают. Задают дурацкие вопросы. Да такие суровые, что многие не выдерживает — падают в обморок или сразу добровольно отказываются от поездки.

— Ой, Катя! Да какие вопросы?! Спросили кто сейчас председатель Коммунистической партии Германии. На этот вопрос даже дети ответят.

— Этт… точно. Даже я знаю.

— А потом поинтересовались, что сказал председатель Социалистической партии Эрих Хонеккер на последнем съезде?

— И что сказал?

— А ты сама не догадываешься?

— Нет.

— Катенька, подумай? Ну, что мог сказать? Хонеккер? Нового? На партсъезде? Своей партии?

— Наверное, что-нибудь про мир во всём мире. Дружбу народов. Про руководящую роль КПСС. И прочее про Ленина, Энгельса и труды Марксизма — Ленинизма…

— Видишь! Ты тоже всё знаешь. В общем, я так и ответила.

— Что и всё? Больше ничего такого?

— Ну, предупредили, чтобы не теряла бдительности, была морально устойчивой, передвигалась только вместе с группой, не пила, не курила, лишнего не болтала и не покидала гостиничного номера после восьми… Вроде, всё!

— Счастливая ты Ленка! Я тут суп варю какой-то дурацкий, а она едет за границу! Поди найдешь ещё жениха себе там. Говорят, эти иностранцы, настоящих женщин видят только во сне, да в кино. Как попадётся на встречу русская девушка — сразу бросаются в ноги — замуж зовут…

— Слушай, Катя, — сладкие мечты хозяйки каморки оборвали на половине пути. — Я чего зашла — хотела спросить — а у тебя нет каких-нибудь сувениров?

— Да вроде, нет. А тебе зачем?

— Понимаешь, из вещей, за границу, можно взять несколько сувениров, десять метров ткани или три шерстяных изделия, а потом, их можно обменять на валюту. Шерстяные изделия — я нашла. Возьму у бабки в деревне. А сувениров — нет.

— Да-а, подруга — загадала ты мне загадку… Сувениры? У меня? Слушай… Ты сходи в комиссионный — там этого добра — кучами сдают. Накупи, какие побольше — назови их сувенирами — да меняй на здоровье.

— Точно, а ведь это идея! Где у нас ближайшая комиссионка?

— Так, недалече, за углом.

На долгие десять секунд над головами подруг зависла умиротворенная тишина. Каждый думал о своём. (Кто об иностранном женихе, кто-то о комиссионке).

Бурлящая жидкость в банке успокоилась, поменяла цвет и начала медленно оседать хлопьями на дно.

— Ленусик, знаешь?! — хозяйка каморки задумчиво провела помадой по губам, сострила забавную гримасу, затем растерла краску пальцами. Наконец облизав их, гордо произнесла. — А я, то же скоро поеду за границу.