Диадема для Золушки
Шрифт:
– Насть, - позвал ее Вангог.
– Да, - отозвалась она.
– Ты уже согласна? – он был счастлив и от того постоянно шутил.
– На что? – кажется, она устала. Неужели этот день был таким тяжелым? Странно, что он этого не заметил.
– Насть, позвони родителям.
– Зачем?
– Ты сегодня ночуешь у меня, - он и не думал спрашивать ее согласия, она была его и только, и никакого другого решения быть не могло.
– Я ночую у себя дома, - она по-прежнему лежала у него на плече с закрытыми глазами, и так же, как и он, спрашивать что-либо не собиралась.
– Нет, Насть, ну, я-то все понимаю, - он говорил насмешливо, - но родители твои ведь не знают, что ты место жительства сменила.
– Я буду ночевать дома с родителями, - снова сказала Настя вполне уверенно.
– Хочешь, чтобы я послал за ними машину?
Она подняла на него глаза, слегка отодвинувшись. Он улыбался, глядя на нее.
– Вань, я хочу отдохнуть, - произнесла она тихо, - И ни на что другое у меня нет сил.
– Я хочу тебя нарисовать, - поняв, что она имела в виду, сказал Вангог, глядя на нее с любовью и нежностью.
– Я устала.
– Я нарисую тебя спящей, - сообразил он.
Ей больше ничего не оставалось, как согласиться с ним, хотя ей слабо верилось в то, что глупостей в эту ночь не будет, и он будет ее рисовать спящей.
Она сильнее прижалась к нему и закрыла глаза. Ее податливость сводила его с ума, и он уже боялся, что не сможет сдержать обещание, данное Улите. Если сейчас его невеста доведет его до белого каления, то он нарисовать ее не только спящей не сможет.
– Насть, прошу тебя, не надо, - хриплым голосом попросил он, отстранив ее от себя, - иначе я не смогу написать твой портрет.
Она поняла, что ему уже плохо, но не понимала на сколько. И все ей было интересно, почему так происходит. Она сама ведь ничего не делала, у нее для этого сил совсем не было, а он, уже какой раз, доходит до безумия. Она это видела, и когда он впервые ее поцеловал, и когда они ехали в кинотеатр, и вот сейчас. Не было у нее подобного никогда и ни с кем. А с Кирей, о котором она и не вспомнила с появлением Вангога в квартире Ульяны, вообще все было как-то очень долго.
И тут она поняла, что так или иначе, она должна рассказать своему жениху о своей прошлой жизни, а точнее о Кире. В противном случае у нее рано или поздно могут быть большие неприятности, и потом она уже не сможет ничего объяснить Ване, и неизвестно чем это может закончиться. И хорошо будет, если он сможет все понять и простить, хотя сейчас она еще сама не знала, что именно он должен будет ей простить. Но вот если он не простит, и оставит ее именно из-за Киры, то она этого не переживет. И это она знала абсолютно точно. И если уж на то пошло, пусть лучше уж оставит ее сейчас, чем потом, когда она к нему привыкнет.
– Ванька, мне нужно тебе кое-что рассказать, - она нашла в себе силы сделать это сейчас.
– Думаю, не только «кое-что», Настенька, - он придвинул ее к себе и любя поцеловал в лоб, - мы ведь друг о друге ничего не знаем.
– Но это важно…
Водитель остановил машину перед подъездом нового дома.
– Малыш, давай потом, - и Вангог вышел.
– Нет, Вань, не
– Насть, вылезай, - поторопил ее Вангог, - время позднее, водитель тоже человек, тоже отдохнуть хочет…
– Вань, сядь в машину, - властно потребовала она, - это не займет много времени.
Это была ее первая победа. Вангог послушно сел в машину и даже захлопнул дверь. А водитель вышел покурить.
– Я весь внимания, - сообщил он.
– Я надеюсь, ты не думаешь, что у меня до тебя никого не было? – начала Настасья.
– Не думаю, - согласился Вангог, - но к чему ты клонишь?
– Так вот, мой последний парень еще не знает, что я от него ушла совсем, - и Настасья улыбнулась, - мой телефон сел еще вчера ночью, и я не имела возможности сообщить ему об этом.
– И для этого мы держим водителя, - он только делал вид, что то, что она говорила, для него не важно. На самом деле, он был рад, что она подумала об их будущем.
– А как бы ты поступил, если бы услышал мой разговор с ним, или в собственном разговоре с ним о том, что мы встречаемся. Он-то не знает, что мы не встречаемся и…
Он не мог ее больше слушать. Он прекрасно знал, как бы он поступил. Он бы и разбираться ни в чем не стал. Он бы просто убил бы обоих. Не в прямом смысле, конечно, но точно бы придумал, как расправиться с теми, кто разбил его сердце.
Еще он знал, что в данный момент заставить ее замолчать почти не возможно. И решил, что вероятно сейчас встретит хоть какое-то сопротивление с ее стороны. Он сжал ее подбородок и заглушил ее слова поцелуем. Она замолчала и тут же подалась к нему без всякого сопротивления. Выходит, он ошибся.
– Пойдем домой, мое прекрасное создание! – остановившись, сказал Вангог, вышел из машины и глубоко вдохнул морозный воздух, который очень неплохо отрезвлял мысли.
Настасья выскочила из машины, поежилась от перепада температур, захлопывая за собой дверцу, и поспешила за ним.
– Ванька, подожди, - она за ним не успевала, - ты идешь слишком быстро. Что случилось?
– А ты не понимаешь? – он усмехнулся вполне весело.
– Нет, - кажется, она говорила правду.
– Настенька, золотце ты мое, - он остановился, взял ее за плечи, и чуть было не встряхнул, только вовремя опомнился, - Давай ты не будешь надо мной издеваться! И, пожалуйста, не задавай глупых вопросов, пока я не напишу твой портрет!
– Почему? – она смотрела на него большими зелеными глазами, полными непонимания, с такой детской наивностью, что, казалось, ей нельзя не поверить.
Он до боли сжал челюсти. Он не мог ей ничего ответить, и эта ее простота и наивность ставили его в тупик.
– Позвони родителям! – строго сказал он низким голосом и поспешил подняться по лестнице на второй этаж.
– У меня телефон сел, - кричала она, догоняя его.
– Позвони с городского! – почти приказал он, войдя в квартиру, - Скажи, что останешься у Ульяны Цветковой!
– Я вчера должна была ночевать у Ульяны, - возразила Настасья.
– Ну, и где ты ночевала? – он спросил с некоторой злостью скорее на себя, нежели на нее.