Диагноз: Срочно замуж

Рымарь Диана

– Хорошо спрятался, – подметил тот, когда Громов открыл перед ним дверь в один из подвалов.

Заброшенный дом, понятное дело, не отапливался, и из каждого угла здесь веяло холодом. В комнате пять на пять метров прямо на бетонный пол положили старую картонку, на ней и сидел на коленях Евгений Клячкин. Руки его были стянуты спереди пластиковыми наручниками. Он показательно стучал зубами и кутался в пуховик, как будто Миранович был в принципе способен его пожалеть. Недаром в стражи к предполагаемому маньяку был выбран именно он. Для себя Борис припас походный

стул. Попивал из термоса исходящий ароматным паром чай и полностью игнорировал пленника.

– Спасите, помогите! – принялся верещать Крыс, заметив в своей темнице новое лицо.

Попытался приподняться, но здоровая рука Бориса тут же опустила его назад.

– Сказано, сиди смирно!

Поляков сморщился при виде этой сцены.

– Еще и детективов своих втянул! – бросил он Демьяну сквозь зубы.

– Каких детективов, товарищ полковник? – почти искренне изумился Громов. – Здесь же кроме Клячкина, меня да вас никого! Вы присмотритесь получше!

Полковник с видимым старанием еще раз осмотрел помещение.

– Надо же, и правда… больше никого! Показалось, наверное…

После этой фразы Полякова Миранович изрядно повеселел, а вот Клячкин, наоборот, сник.

– Так и молчит? – спросил Демьян Бориса, кивнув головой в сторону Крыса.

– Ага, – подтвердил тот.

– Вы б хоть подушку ему дали что ли, или стул какой, люди ведь…

Миранович скрипнул зубами.

– Он своей жертве ничего такого не предложил, и мы ему не предложим.

– Понятно, – кивнул Поляков. – А жертва где?

Демьян повел полковника в соседнее помещение. Там света было значительно больше, на полу разместили сразу три мощных фонаря. Народу тоже было больше, как и принесенного инвентаря: походный стол, несколько стульев, на столе два термоса с чаем, пакеты из блинной – единственного кафе быстрого питания, что располагалось неподалеку отсюда. На пластиковой тарелке несколько уже разрезанных блинов с разными начинками, салат, вареная картошка с салом и зеленью. Вся эта снедь выглядела в холодном мрачном подвале как-то нелепо, наигранно.

Маленькая женщина сидела в самом углу, словно загнанная мышь. Куталась в плед, смотрела на вновь прибывших затравленным взглядом.

Кроме нее возле стола расселись Роберт с Беркутом.

– Доброго времени суток! – привстали при виде полковника парни.

Предложили стул.

– К чему банкет? – спросил полковник, пожав ребятам руки.

– Пытаемся накормить, – пояснил Роберт. – Только девушка, видимо, на диете. От всего отказывается, даже чаю почти не пригубила.

– Понятно, – протянул Поляков. – Ребята, вы бы вышли погулять, а мы с Громовым сами с девушкой побеседуем.

Роберт с Беркутом не сговариваясь оставили их, плотно прикрыв дверь.

Демьян схватил стул, устроился у стены, дав возможность бывшему начальнику сесть к женщине ближе.

– Сколько тебе? – обратился полковник к жертве. – Двадцать три? Двадцать пять? Вряд ли больше… Угадал?

Демьян хмыкнул, присмотрелся к маленькой женщине внимательнее. Неужели и правда такая молодая?

Он

дал бы ей гораздо больше. Седина здорово прибавляет возраста, факт. Но и кожа женщины тоже, мягко говоря, не ахти. Вероятно когда-то нежная и смуглая, сейчас она была чересчур сухой, кое-где потрескавшейся, бледной, дрябловатой на вид. Впрочем, такая вот «красота» вполне может быть результатом длительного голодания. А то, что женщину морили голодом и, скорее всего, не единожды, было очевидно. Ведь Демьян уже успел посмотреть на то, что она скрывала под фланелевой рубашкой.

Когда по приезде в Краснодар открыли дверь в каморку грузовика, девушка была шокирована появлением Демьяна и Бориса. Упиралась, ни в какую не хотела покидать крохотной темницы, где провела целый день.

Мирановичу пришлось схватить ее на руки, чтобы вытащить. При этом рубашка ее задралась, явив перед лучами фонаря Демьяна зрелище, которое тот забудет нескоро. Тогда же он заставил девушку снять рубашку и вместе с Мирановичем рассмотрел ее костлявую спину как следует. Там было чему удивиться. Кожу покрывало великое разнообразие шрамов: сигаретные ожоги, глубокие и не очень порезы, синяки. На верхней части ягодиц, насколько позволяли разглядеть приспущенные джинсы, Демьян заметил следы, какие может оставить ремень, если хлестнуть чересчур сильно. Ее хлестали, и не один раз. Принимая во внимание всё это и сильную худобу, можно было сделать вывод о том, какой была жизнь этой маленькой женщины. Только вот полковнику невдомек.

На вопрос про возраст девушка промолчала.

– Демьян, ты меня извини, но я состава преступления не вижу! – пожал плечами полковник. – Если она утверждает, что сидела в его грузовике совершенно добровольно, мы здесь ничем помочь не можем!

– Да вы только гляньте на ее спину! – Демьян подался было вперед, но девушка резко отшатнулась.

– Не надо! – проговорила она, плотнее запахивая шаль.

– Девонька, – обратился Поляков к ней, – не хочешь показывать, просто расскажи!

– Мне рассказывать нечего! Прошу вас, отпустите меня и джентльмена…

– Джентльмена? – насторожился полковник. – Где ты видела, чтобы джентльмены так с девушками обращались?

– Со мной можно… – сказала она и запнулась.

– Это кто ж тебе сказал, что с тобой так можно? – словно почуяв слабину, потянулся к ней полковник. – Тебя ж на целый день заперли без еды, разве это по-джентльменски? За какие провинности? И что этот недоджентльмен собирался делать с тобой дальше?

Она снова промолчала в ответ.

Полковник напоказ отвернулся от женщины и сделал вид, что ее в комнате больше нет.

– Да она, наверное, просто из этих… Ну, мразей, что за лишний рубль ногу себе отрезать дадут! Как эти «типа» нищие, что сами себя лишают конечностей, чтоб им подавали больше, или прошмандовки, что у толпы отсосут, лишь бы немного приплатили. Или от боли кончает… Развелось мазохистов, етить их колотить…

Демьян сжал челюсти так сильно, что раздался скрежет зубов.

– Товарищ полковник… – произнес он хрипло.