Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Ильенков Эвальд Васильевич

Никаким иным способом эту задачу разрешить нельзя. Любой другой способ не соответствует объективной природе предмета, который с его помощью воспроизводится.

Поэтому крайне ошибочным было бы усматривать необходимость способа восхождения от абстрактному к конкретному в том, что сознание человека не может охватить "сразу" всю сложность предмета, что ему поневоле приходится "восходить" от неполного, одностороннего ("абстрактного") представления о предмете -- к все более полному и всестороннему знанию о нем.

Такое представление о необходимости способа восхождения было бы крайне поверхностным, и именно в силу своей поверхностности -- ошибочным. Оно было бы ошибочным вдвойне.

С

одной стороны, принцип такого обоснования заключался бы в формуле: таково уж сознание, что ему приходится действовать с предметом так, а не иначе, -- такова уж природа сознания (мышления), что оно не может воспринять предмет иным путем. Иными словами, это было бы объяснение из "природы сознания", как из отправного пункта.

Это объяснение, несмотря на то, что на первый взгляд оно кажется рациональным и исчерпывающим, неверно в самой своей основе. "Природа сознания" (мышления) таким объяснением предполагается как нечто данное и заданное: такова, мол, уж природа сознания, что оно не может переварить сразу все богатство неосознанных впечатлений и вынуждено поэтому переваривать чувственные впечатления шаг за шагом, постепенно...

Но такое объяснение неверно не только с точки зрения своего исходного пункта. Оно несостоятельно еще и потому, что в нем с самого начала смазано всякое различие между процессом теоретического воспроизведения предмета -- и процессом простого эмпирического ознакомления с ним. Простое ознакомление с вещью, с предметом, с явлением и системой явлений тоже протекает как процесс постепенного, последовательного вбирания в сознание все новых и новых деталей, подробностей, -- как процесс развития сознания от одностороннего, бедного представления о предмете -- к многостороннему (но по-прежнему чисто эмпирическому) представлению о нем. Процесс простого накопления эмпирических сведений о действительности, посредством которого действительность делается "известной", но не делается еще тем самым познанной, тоже протекает как процесс развития от одностороннего знания -- к знанию всестороннему.

Это толкование, таким образом, ухватывало бы то одинаковое, что процесс воспроизведения конкретности в понятии имеет с процессом простого эмпирического ознакомления с явлениями, не выражало бы специфики ни того, ни другого...

Короче говоря это толкование было бы неверным как по своей исходной точке (природа сознания, как нечто данное), так и по методу.

Действительная необходимость способа восхождения от абстрактного к конкретному как способа развития теоретического понимания, соответствующего прежде всего объективной природе предмета, осталась бы при этом толковании непонятой.

Единственно материалистическим объяснением и обоснованием способа восхождения от абстрактного к конкретному, как специфической формы теоретической деятельности, является объяснение, исходящее из объективного анализа природы предмета, который с помощью этого способа воспроизводится в мышлении.

Формула материализма в теории познания и логике как раз обратна вышеприведенной: предмет таков, что лишь эта форма деятельности сознания ему соответствует, предмет таков, что лишь с помощью этого способа может быть воспроизведен, отражен в сознании (мышлении).

Иными словами, вопрос о способе логической деятельности и тут оборачивается в исследование объективной природы предметной реальности, в дальнейшее раскрытие категории "конкретности" как предметной категории, как категории, выражающей всеобщую форму существования предметной действительности.

И здесь царствует принцип совпадения логики, теории познания и диалектики: вопрос, на первый взгляд "чисто логический", оборачивается в вопрос о всеобщих формах, в которых совершается становление и развертывание объективной конкретности. И его решение реально сводится к исследованию тех всеобщих форм и законов,

в которых протекает становление любой объективной конкретности, любой объективной системы взаимодействующих явлений, вещей, событий, людей и т.д.

Иными словами, материалистическое обоснование правильности и необходимости способа восхождения от абстрактного к конкретному может заключаться только в показе тех реально всеобщих законов, которым одинаково подчиняется в своем становлении любая конкретная система взаимодействующих явлений -- товарно-капиталистическая система общественных отношений, -- или солнечная система, химическая или биологическая форма взаимодействия -- безразлично.

Но здесь мы опять-таки сталкиваемся с известной уже диалектической трудностью: диалектика сказывается и в постановке вопроса о самой диалектике. Выяснить и теоретически выразить всеобщие законы становления любой конкретности, по-видимому, совершенно невозможно на пути "индуктивного обобщения", на пути абстрактного отвлечения того "общего", того "одинакового", что имеют между собой товарно-капиталистическая система -- с солнечно-планетной, а биологическая форма взаимодействия в природе -- с электромагнитной, химической и т.д.

Поставить вопрос так -- значит поставить перед собой абсолютно неразрешимую по самой ее природе задачу. Ведь "всех" случаев конкретного взаимодействия в бесконечной природе не знает не только автор работы, а и человечеству в целом до этого весьма далеко. И тем не менее мы стоим именно перед задачей вскрыть именно всеобщие законы становления любой объективной системы конкретного взаимодействия. Иными словами, мы возвратились снова к одной из "вечных" проблем философии: возможно ли, а если возможно, то как, выработать на основе исследования ограниченного, по необходимости "конечного" круга фактов, реально-всеобщее, "бесконечное" обобщение...

По счастью, философия никогда и не пыталась реально добыть такое понимание на "индуктивном" пути. Реальное развитие науки и философии давно практически, своим ходом, разрешало и разрешает эту "антиномию", кажущуюся принципиально неразрешимой лишь тогда, когда она формулируется метафизически.

На самом деле человечество не только в философии, но и в любой области познания добывало всеобщие, "бесконечные" обобщения и выводы вовсе не путем абстракции того одинакового, что имеют между собой все возможные случаи, а путем анализа хотя бы одного типичного случая.

В этой связи достаточно вспомнить замечательные слова Энгельса в "Диалектике природы":

"ИНДУКЦИЯ И АНАЛИЗ. Термодинамика дает убедительный пример того, насколько мало обоснована претензия индукции быть единственной или хотя бы преобладающей формой научных открытий. Паровая машина явилась убедительнейшим доказательством того, что из теплоты можно получить механическое движение. 100 000 паровых машин доказывали бы это не более убедительно, чем одна машина, они только все более и более заставляли физиков заняться объяснением этого. Сади Карно первый серьезно взялся за это, но не путем индукции. Он изучил паровую машину, проанализировал ее, нашел, что в ней основной процесс не выступает в чистом виде, а заслонен всякого рода побочными процессами, устранил эти безразличные для главного процесса побочные обстоятельства и сконструировал идеальную паровую машину (или газовую машину), которую, правда, так же нельзя осуществить, как нельзя, например, осуществить геометрическую линию или геометрическую плоскость, но которая оказывает, по-своему, такие же услуги, как эти математические абстракции: она представляет рассматриваемый процесс в чистом, независимом, неискаженном виде..." (Маркс К., Энгельс Ф. т.20, стр.543-544)