Диалектика и атеизм: две сути несовместны

СССР Внутренний Предиктор

А неразумные ложно отождествляют проявления Вседержительности, адресованные персонально тем или иным людям, и попущение Божие в отношении тех или иных людей персонально, как беспричинные, бесцельные, нравственно и этически немотивированные случайности (везение или невезение — в зависимости от их нравственно обусловленного отношения к «случайностям»). Обретающие же себя вне внимательности — пропускают без осмысления многое из того, с чем сводит их Жизнь, вырывая тем самым непроходимую для каждого из них пропасть между собой и Жизнью.

6.1. Против философии “диалектического” материализма и её хозяев

Основоположники “диалектического” материализма, безосновательно считали, что Бога нет. Ф.Энгельс пребывал под властью мнения:

«…всякая религия [96]

является ни чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в повседневной жизни, — отражением, в которых земные силы принимают форму внеземных. (…) На дальнейшей ступени развития вся совокупность природных и общественных атрибутов множества богов переносится на одного всемогущего бога, который, в свою очередь, является лишь отражением абстрактного человека. (…) В этой удобной для использования и ко всему приспособляемой форме религия может продолжать своё существование как непосредственная, т.е. эмоциональная форма отношения людей к господствующим над ними чуждым силам, природным и общественным, до тех пор, пока люди фактически находятся под властью этих сил. (…) когда общество, взяв во владение всю совокупность средств производства и планомерно управляя ими, освободит этим путём себя и всех своих членов от того рабства, в котором ныне их держат ими же самими произведённые, но противостоящие им, в качестве непреодолимой чуждой силы, средства производства, когда, следовательно, человек будет не только предполагать, но и располагать, — лишь тогда исчезнет последняя чуждая сила, которая до сих пор ещё отражается в религии, а вместе с тем исчезнет и само религиозное отражение, по той простой причине, что тогда нечего будет отражать» (“Анти-Дюринг”, цитированное издание, стр. 321 — 323).

Было ли это мнение следствием его недоразумения или невнимательности — Бог весть. Но основоположники [97] знали и закон диалектики «отрицания отрицания», и закон диалектики «перехода количественных изменений в качественные и качественных в количественные». И на их основе (даже при ущербности выработанных ими формулировок законов диалектики) они вполне могли бы (при иной нравственности) выдвинуть гипотезу, что если для несения разума как явления требуется определённое количество определённым образом организованной материи, собранной в человеческий организм, то для несения аналогичного по сути разума возможно потребуется меньшее или большее количество небелковой, иным образом организованной материи, и соответственно: то что представляется им как «неживое» и «неразумное», — может быть частями иного рода организма, который как системная целостность несёт и жизнь, и разум, но на основе иного рода физиологии.

Взаимоотношения же носителей разума обусловлены нравами и проистекающей из нравов этикой, а не физиологией [98]. Взаимно исключающие нравы и этика (а также отсутствие нравов и этики с какой-то одной стороны) — основание для того, чтобы как минимум не было ни общения, ни обмена мнениями.

Сделав это — вполне посильное для логического рассудка (об ограниченности которого говорил А.С.Хомяков) — предположение, можно было поискать в истории человечества свидетельства и следы общения разума человеческого с разумом нечеловеческим, поискать практического подтверждения высказанному гипотетическому предположению, как того требует диалектика. И в этом случае последующая история не знала бы никакого “диалектического” материализма.

Мифы и легенды всех народов дали бы много информации такого рода. Наконец, предполагая, что Бог, Творец и Вседержитель, — если Он есть, — разумен и милосерден, можно было обратиться к Нему непосредственно. Можно было сделать и то, и другое. И если действительно искать истинный объективный смысл Жизни, а не отмахиваться от определённой нравственно неприемлемой информации по предубеждению о том, что она — исключительно «фантастические и извращённые отражения объективной реальности», то «субъективная диалектика» — диалектичность мышления — действительно

стала бы методом постижения объективной истины людьми в их осознанно осмысленном и доброжелательном диалоге с Богом и друг с другом.

Но “диалектики”-материалисты этой области деятельности всегда избегали. Либо, запутавшись в проблемах житейской суеты и под её давлением отказавшись от “диалектического” материализма, впадали в идеалистический атеизм: т.е. под власть «всемогущего бога, который, в свою очередь, является лишь отражением абстрактного человека».

Если в конце XIX — начале ХХ века студенты и выпускники семинарий, утомлённые идеалистическим атеизмом, калечившим судьбы людей и возводившим на , напраслину, которой в обычной жизни сами люди тяготились, бросались в объятия “диалектического” материализма и материалистического атеизма, то с началом кризиса общества, организованного на основе философии “диалектического” материализма, “диалектические” материалисты толпами повалили в объятия идеалистического атеизма, не думая о том, что за всё время истории люди возводили на Бога напраслину точно так же, как и на своих ближних и дальних, и потому Ф.Энгельс был отчасти прав, говоря о том, что «всемогущий бог является всего лишь отражением абстрактного человека»; но если точнее, — то отражением не «абстрактного», а, мягко говоря, не очень хорошего человека. Последнее обстоятельство и стало той нравственной основой, на которую прививались мотивированные “научно” обоснованные атеистические убеждения.

Но о том, что этот вымысел бога (которого нет) по образу и подобию (мягко говоря) не очень хорошего человека затмевает в сознании людей образ , — об этом ни “диалектические” материалисты, ни служители культов выдуманных “богов” (в каждой культуре — свой либо множество своих “богов”) не задумываются и не говорят. И в этом отрицании истинного , материалистический и идеалистический атеизм едины, хотя непримиримо враждуют друг с другом и с Жизнью и выманивают перебежчиков друг у друга.

Но такого рода гипотетическое предположение не был выдвинуто, хотя этого требовали и формулировки законов диалектики, и «теория отражения» объективного мира в психику человека, развитая в “диалектическом” материализме. И поскольку оно не было выдвинуто, то оно и не было проверено, а диалектический метод постижения объективной истины оказался в психике многочисленных толп “диалектиков” материалистов непредсказуемо неработоспособным.

Анализируя “диалектический” материализм и попытки употребления в нём диалектического метода познания объективной истины , — причём не самыми слабыми в интеллектуальном отношении и действительно хорошо и разносторонне информированными для своей эпохи, мы выявили ряд принципиально важных обстоятельств, непосредственно связанных с работоспособностью субъективной диалектики:

· Ф.Энгельс и В.И.Ленин, хотя каждый по-своему, но оба «сломались» при попытке возвести определение понятия «материи» в ранг «всеобщего» и не заметили сбоя в работе своего интеллекта в попытке дать определение в ранге «всеобщее»;

· работоспособность диалектического метода познания объективной истины обусловлена соответствием субъективных разнокачественностей в психике осмыслителя жизни объективным разнокачественностям, а его неработоспособность — их же несоответствием;

· сами «диалектики-материалисты» не видят, когда и как их субъективные разнокачественности утрачивают соответствие объективным разнокачественностям и, — оторвавшись от Жизни, — самонадеянно продолжают рассуждать о том, о чём их понятия сего не дозволяют [99];

· и ещё множество людей (среди которых первенствуют профессиональные философы) читают на протяжении полутора столетий произведения основоположников, заучивают их словесные обороты, и тоже не видят, что они антидиалектичны, вздорны и во многом жизнеубийственны.

И если делать выводы из этих фактов, то встают два вопроса:

1. Это вопрос о том, как объективные разнокачественности, свойственные Жизни, преобразуются в психике субъекта в его субъективные разнокачественности.