Диалектика и атеизм: две сути несовместны
Шрифт:
И о том, что казнь Христа не состоится, хотя будут посягательства на его жизнь, и что исход Христа из мира сего будет незрим, ибо его покроют тайны Божии, а неправоумствующие останутся в плену их заблуждений, заблаговременно пророчествовал Соломон (Премудрость Соломона, гл. 2), но ему не поверили. О том, что Бог вознёс Христа к Себе, не попустив казни истинного праведника, сообщает Коран (сура 4:156, 157), ниспосланный в ответ на молитвы Мухаммада, но церкви имени Христа не поверили и Мухаммаду и не знают, как бы избавиться от Корана в культуре человечества. О том, что казни Христа не было, скажет и совесть всякого, кто, читая о событиях в Гефсиманском саду, верует Богу,
Так на основе одного и того же текста, разумом — а не в безумии, предлагаемом апостолом Павлом, — выявляются две взаимно исключающих веры:
· вера Богу по Жизни в диалоге с Ним в молитвах и на Языке жизненных дел людей и знамений Божиих;
· вера в писание и традицию, признанные священными, отождествляемая с верой в Бога, при неверии Богу по Жизни.
Вера в писание и традицию по умолчанию исходит из признания истинным утверждения, что не имеет значения, молились апостолы вместе с Христом в Гефсиманском саду либо же нет, для того, чтобы верить их свидетельствам, даже вопреки тому, что Бог сам предупредил их через Иисуса о надвигающемся на искушении, от которого апостолы могут, — если того пожелают, — защититься молитвой, соучаствовать в которой им предложил Иисус.
Так, признавая истинными свидетельства апостолов и библейского писания о казни Христа, исторически реальное христианство отвергает веру Богу, отвергает веру Иисусу как посланнику Божиему, обращает в ничто значимость осознанно осмысленной молитвы, признавая её равноценной «немолитве», и тем самым рушит религию как полную смысла в Жизни сокровенную связь человека и Бога. И совершая всё это на протяжении веков в умолчаниях, сопутствующих признанию истинными свидетельств апостолов, исторически реальное христианство обвиняет откровенных атеистов в этих же прегрешениях, из которых возникло оно само.
Отказу от веры Богу по Жизни и приверженности вере в церковную доктрину также сопутствует в умолчаниях и тот смысл, что Бог, будучи всемогущим, проявил жестокость и не избавил Иисуса от мучений казни в ответ на его молитву. В обоснование традиционного церковного мнения о казни, погребении и воскресении Иисуса в Библии утверждается, что жертва Христа во искупление грехов человечества была заложена Богом ещё в Предопределение бытия Мироздания [221]. Иными словами, это означает, что будучи всемогущим, Бог в Предопределение бытия мира сего заложил обязательную, безальтернативную жестокость и несправедливость по отношению к истинному праведнику.
Спрашивается: чем это отличается от утверждения Ю.И.Мухина о том, что «бог — садист»?
Неоспоримая разница только в том, что бытие бога-садиста Ю.И.Мухин пытается опровергнуть, а церкви идеалистического атеизма имени Христа со времён апостолов оправдывают эту вымышленную беспричинную и бесцельную жестокость, заложенную — по их мнению — Богом в судьбу человечества ещё на стадии предопределения бытия Мироздания, и, проповедуя бытие «бога-садиста», которого нет, порождают эгрегоры, которые есть, загаживая «ноосферу» [222] — одну из составляющих духа Матери Земли — ложью.
Конечно, задавшись целью оправдать церковную традицию вероучения, можно нагромоздить кучу рассуждений на тему об этическом уроке бескорыстно-искреннего самопожертвования ради спасения других, который преподал Иисус
Утверждение о том, что Промысел Божий абсолютно неисповедим, означает по принципу дополнительности информации, что убежденные в его абсолютной неисповедимости “молчуны”-агностики сами свидетельствуют о том, что они живут вне Промысла и всё, что они исповедуют, — их напрасная суета, а не доля Промысла, которую Бог даёт в исповедание каждому человеку, но которую люди извращают своей отсебятиной, проистекающей из порочности их нравственных мерил, из их собственных страхов, из недоверия Богу и глухоты совести к Его зову.
И не надо безвольно и беспамятно входить в тоннельный сценарий церковных рассуждений об этическом уроке самопожертвования Христа, ограничиваясь при этом только фактами и алгоритмикой рассуждений, предлагаемыми церковными присяжными богословами. Следует пробудить свой разум и вспомнить, что бескорыстно-искренние самопожертвования были и до Христа, и после него: вспомните добровольные самопожертвования в магических культах индейцев цивилизаций доколумбовой Америки; вспомните 300 спартанцев во главе с царём Леонидом, которые погибли все до единого в Фермопильском проходе, но не позволили персидской армии поработить Элладу; вспомните суворовское «сам погибай, но товарища выручай»; вспомните защитников Брестской крепости, вспомните курсантов подольских военных училищ, павших в Подмосковье на Ильинских рубежах, вспомните панфиловцев; вспомните японских юношей камикадзе [223]; вспомните тех добровольцев, кто честно работал на Чернобыльской АЭС после катастрофы 26 апреля 1986 г.; вспомните тех, кто пожертвовал собой в годы перестройки и реформ, защищая в России — региональной цивилизации — Справедливость от самих же россиян; вспомните и тех, кто не добровольно, но будучи призван, всё же принял такого рода тяжёлую обязанность смертного самопожертвования и честно её исполнил; помяните тех, о ком вы не знаете… [224]
— Не тот масштаб? — Не те идеи, ради которых люди самоотверженно, добровольно пошли на смерть? — Кто-то пожертвовал собой за ложные идеи, спасая других от насилия «истинных праведников», которые вели «священную войну»? — Не те души: многогрешные, по грехам своим в жертву богу не пригодные, напрасно пожертвовали собой, «родом не вышли», со «свинячьим рылом, да в калашный ряд», их самопожертвование не истинно?
Да, и масштаб «не тот», и идеи не всегда «те», а какие-то идеи даже и вовсе ложные, и все они — пожертвовавшие собой — грешные, но качество бескорыстно-искреннего самопожертвования — едино: и у индейцев, и у 300 спартанцев, и у Христа, и 28 панфиловцев, и у камикадзе, и у мальчиков из гитлер-югенда [225], и у чернобыльских ликвидаторов-добровльцев, и у многих других, чьи имена Бог весть.
И все они — души Божии, души людей, которых Бог создал «не для тления и сделал их образом вечного бытия Своего» (Премудрость Соломона, 2:23).
И потому мы в праве порицать и отвергать идеи, за которые сложили свои головы многие из названных и не названных, но мы не в праве не уважать каждого из пожертвовавших собой лично, поскольку каждый из них — независимо от своей воли — дитя своей эпохи и культуры, сложившейся к моменту прихода его души в этот мир.
И есть ещё одно обстоятельство: