Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1
Шрифт:
Раздел первый
Товар, рынок, деньги
Глава 1
Товар как экономическая форма движения общественного продукта
§ 1. Двойственная природа товара: к постановке проблемы
Как известно, в условиях товарного производства создаются полезные вещи – товары, т. е. продукты труда, которые удовлетворяют общественные потребности путем обмена, т. е. купли-продажи на рынке [42] . Именно здесь обнаруживается единство двух противоположных факторов каждого товара: потребительной стоимости и стоимости.
42
Заметим, товарами являются не только продукты труда, но и любые объекты, вступающие в рыночный обмен: естественные блага, деньги, рабочая сила человека, капитал, информация и т. п.
Следовательно, посредством товарной формы осуществляется, таким образом, движение общественного продукта, а стало быть, устанавливаются экономические связи, присущие тому или иному способу производства. На первый взгляд, эти связи не представляют какой-либо трудности для понимания, поскольку на поверхности явлений они «прозрачны» и доступны для непосредственного наблюдения. Но это только видимость, ибо процесс обмена товаров содержит в себе такие тайны, над разгадкой которых экономическая мысль мучительно
В этой связи необходимо отметить, что весьма важный вклад в теоретическое осмысление специфики товарно-денежных отношений внесли античные мыслители. В частности, именно они впервые в истории экономической науки поставили проблему двойственной природы товара, проведя различие между его потребительной ценностью и меновой ценностью (напомним, в рамках классической политэкономии они называются потребительной стоимостью и меновой стоимостью). Тем самым античные мыслители заложили основы теории ценности, которая вырабатывалась ими в рамках социально-философского мировоззрения.
К числу наиболее отличительных черт этого мировоззрения (в интересующем нас аспекте) следует отнести, во-первых, целостное восприятие окружающего мира, стремление определить наиболее рациональные пути реформирования существующего социума на разумно-этических началах [43] . Во-вторых, понимание феномена человека и как высшего существа окружающего мира, и как свободной личности, деятельность которой направлена на удовлетворение ее разнообразных потребностей [44] . В-третьих, трактовку ценности как общефилософской и моральной категории, выражающей субъект-объектное отношение в хозяйственно-практическом плане, т. е. отношение между возрастающими потребностями человека и ограниченностью благ с точки зрения достижения определенной пользы, а также оценкой этих благ и нормами его поведения в общественной жизни [45] .
43
«В методе исследования общественных явлений у древнегреческих философов была одна характерная черта, выгодно отличающая их от исследователей позднейших времен, действовавших в условиях чрезвычайно дифференцированной, раздробленной до мельчайших деталей, научной работы: они старались прежде всего охватить предмет в его целом. Заинтересованные в коренной реформе существующего общественного строя, они подходили и к теоретическому изучению его с широким общим взглядом, и только набросав возможно отчетливее основные контуры своих теоретических построений, обращались к углублению в частности изучаемого комплекса явлений. Отсюда – мы находим у них ряд глубоко продуманных социологических обобщений, образующих солидную основу для теоретических систем по различным отраслям общественной жизни, отчасти подробно разработанных уже ими самими, отчасти незатронутых или очерченных только некоторыми намеками. Слитность рассуждений древнегреческих философов, легко переходивших от экономических и социальных вопросов к моральным и эстетическим, – так неприятно действующая на некоторых современных ученых, привыкших к более спокойной и упорядоченной работе за прочными перегородками мысли, – имела и свою хорошую сторону. Теоретическое мышление древних последовательно и цельно. Их экономические и политические рассуждения образуют живой, объединенный единой мыслью, комплекс идей, логически тесно связанный их общим с философским и моральным мировоззрением. Впрочем, для них трудно говорить отдельно даже об их моральном мировоззрении; их мышление едино во всех его составных частях и в нем созвучно укладываются все отдельные элементы их миропонимания, их отдельных чаяний и стремлений» / История экономической мысли. Т. 1. Под. ред. В.Я. Железнова и А.А. Мануилова. М., 1916. С. 4–5.
44
«Отправной точкой и объектом греческой цивилизации является человек. Она исходит из его потребностей, она имеет в виду его пользу и прогресс. Чтобы их достичь, она вспахивает одновременно и мир, и человека, один посредством другого. Человек и мир в представлении греческой цивилизации являются отражением один другого – это зеркала, поставленные друг против друга и взаимно читающие одно в другом» / Боннар А. Греческая цивилизация. М., 1958. С. 42.
45
«Они (античные философы – Н. С.) совершенно ясно сознавали, более того: они ясно чувствовали всем своим существом аксиоматическую истину, составляющую и до сих пор фундамент всего экономического знания, – об известной зависимости людей от окружающего их мира природы, иначе говоря, об ограниченности запаса материальных благ, по сравнению с удовлетворяемыми ими человеческими потребностями. Это убеждение давало им определенный ответ на основной вопрос экономической теории – о ценности хозяйственных благ. Ответ этот вполне гармонизировал с их общим взглядом на общественные отношения и тесно связывался с их философскими и моральными идеями. В вопросе о ценности хозяйственных благ греческие мыслители решительно выдвигали наиболее близкую общему духу их мировоззрения точку зрения полезности. Им и не было надобности считаться с возможностью иных точек зрения, потому что теория полезности давала для них вполне закругленное, законченное решение проблемы. Греческого гражданина хозяйственные блага интересовали преимущественно по их назначению, а не по происхождению; он вполне осязательно чувствовал зависимость в своем существовании и в излюбленных формах своей деятельности от известного запаса материальных благ и в этом видел основание для их оценки. Обеспечить государственный организм достаточными средствами существования, которые позволили бы ему беспрепятственно выполнять свое высокое назначение, при условиях, устраняющих раздоры и несогласия между отдельными гражданами и группами граждан, – такова была, по убеждению передовых людей того времени, задача хозяйственной организации» / История экономической мысли. Т. 1. Под. ред. В.Я. Железнова и А.А. Мануилова. С. 5–6.
Пальма первенства в постановке вышеуказанной проблемы принадлежит Ксенофонту. Исходя из понимания хозяйства как имущества, а последнего как совокупности вещей, которыми человек может пользоваться, Ксенофонт утверждал, что ценность этих вещей определяется их полезностью. При этом, по его мнению, сама ценность проявляется в двоякой форме: 1) потребительной ценности, т. е. способности вещи непосредственно удовлетворять какие-либо потребности ее владельца; 2) меновой ценности, т. е. способности вещи удовлетворять эти потребности посредством обмена [46] . Имея в виду это обстоятельство, Ксенофонт отмечал, что «ценность (потребительная – Н.С.) есть то, от чего можно получить пользу», что ценность той или иной вещи (например, флейты) предопределяется одновременно и ее меновой природой, ибо «для того, кто не умеет пользоваться флейтой, если он продает ее, она – ценность, а если не продает, а владеет ею, – не ценность…. потому что она совершенно бесполезна». [47]
46
«В особенности интересны его (Ксенофонта – Н. С.) рассуждения о ценности, которые имеют вид некоторой целостности, включая и анализ некоторых эмпирических соотношений, которым подчиняется меновой акт. Ему принадлежит
47
Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения. М.—Л., 1935. С. 253.
Таким образом, ценность любой вещи, по Ксенофонту, зависит от способа удовлетворения потребностей ее владельца, от его умения извлечь из нее пользу. Если он может непосредственно извлечь из потребления вещи определенную пользу, то эта вещь обладает ценностью, если же он не может извлечь ту или иную пользу из непосредственного потребления вещи, то она утрачивает какую-либо ценность. Однако владелец вещи может извлечь из нее пользу и другим способом, а именно, путем обмена, т. е. продажи ее на рынке. Необходимость менового акта возникает в том случае, когда он не умеет пользоваться принадлежащей ему вещью. Поэтому владелец может продать ее другому лицу, которое в состоянии ею пользоваться и для которого она, следовательно, представляет определенную ценность. Но, продав ему вещь, ее владелец вместе с тем косвенно (опосредованно) извлекает для себя тоже определенную пользу, получив, например, ценную для него вещь или деньги, которые он может использовать в своей хозяйственно-практической деятельности.
Но если ценность хозяйственных благ определяется, в конечном счете, их полезностью, то возникает вопрос: какова мера этой полезности? Ксенофонт не дал конкретного ответа на этот вопрос. Прежде всего это объясняется тем, что господствующей формой организации античной экономики являлось натуральное производство. Что же касается рыночных (товарно-денежных) отношений, то они находились в начальной стадии своего становления. В таких условиях не представлялось возможным выявить их более глубинную, фундаментальную основу. Поэтому Ксенофонт ограничился преимущественно описанием внешних форм обмена одних хозяйственных благ на другие. Однако с точки зрения полезности как таковой эти блага качественно несравнимы и количественно несоизмеримы. Именно по этой причине Ксенофонт, как и другие античные философы, вынужден был обращать внимание на деньги, посредством которых устанавливаются известные меновые пропорции.
В противоположность Ксенофонту, экономические воззрения которого базировались на эмпирическом обобщении хозяйственного опыта повседневной жизни, практических рекомендациях относительно рациональной организации и ведения отдельного хозяйства, Платон рассматривал товарный обмен в более широком аспекте – в соответствии со своей социально-философской концепцией идеального государства. Как уже отмечалось, цель создания такого государства Платон видел в обеспечении справедливого общежития, основу которого образует разделение труда. По мнению автора, развитие разделения труда предполагает, чтобы те или иные слои населения данного государства занимались строго определенными видами хозяйственной деятельности, т. е. чтобы одни лица были земледельцами, другие – строителями, третьи – ткачами, четвертые – сапожниками и т. д. [48]
48
«Чтобы у нас успешнее шло сапожное дело, – говорится в проекте идеального государства Платона, – мы запретили сапожнику даже пытаться стать земледельцем, или ткачом, или домостроителем; так же точно и всякому другому мы поручили только одно дело, к которому он годится по своим природным задаткам, этим он и будет заниматься всю жизнь, не отвлекаясь ни на что другое, и достигнет успеха, если не упустит время. А разве не важно хорошее выполнение всего, что относится к военному делу? Или оно настолько легко, что земледелец, сапожник, любой другой ремесленник может быть вместе с тем и воином? Прилично играть в шашки или кости никто не научится, если не занимался этим с детства, а играл так, между прочим. Неужели же стоит только взять щит или другое оружие и запастись военным снаряжением – и сразу станешь способен сражаться, будь то гоплитов или других воинов? Никакое орудие только от того, что оно очутилось у кого-либо в руках, не сделает его сразу мастером или атлетом и будет бесполезно, если человек не умеет с ним обращаться и недостаточно упражнялся» / Платон. Государство. Законы. Политик. М., 1998. С. 116–117.
Указывая на исключительную роль разделения труда в государстве, Платон в то же время подчеркивал два существенно важных момента. Во-первых, почти невозможно разместить такое государство в местности, где не требовался бы ввоз продуктов из других мест. Во-вторых, в этом государстве некоторые продукты могут создаваться в количестве, достаточном не только для себя, но и для других государств, имеющих в них нужду. Поэтому здесь необходимы посредники для осуществления операций, связанных с ввозом и вывозом товаров. Иначе говоря, нужны купцы, которые будут продавать и покупать эти товары. В результате в государстве «возникает и рынок, и монета – знак обмена». [49]
49
Там же. С. 113. Поясняя свою мысль, Платон писал: «Если земледелец или кто другой из ремесленников, доставив на рынок то, что он производит, придет не в одно и то же время с теми, кому нужно произвести с ним обмен, неужели же он, сидя на рынке, будет терять время, нужное ему для работы?
Найдутся ведь люди, которые, видя это, предложат ему свои услуги. В благоустроенных государствах это, пожалуй, самые слабые телом и непригодные ни к какой другой работе. Они там, на рынке, только того и дожидаются, чтобы за деньги приобрести что-нибудь у тех, кому нужно сбыть свое, и опять-таки обменять это на деньги с теми, кому нужно что-то купить.
Из-за этой потребности появляются у нас в городе мелкие торговцы. Разве не назовем мы так посредников по купле и продаже, которые засели на рынке? А тех, кто странствует по городам, мы называем купцами» / Там же. С. 113–114.
Весьма существенный вклад в теоретическое осмысление двойственной природы товара и особенностей товарного обмена внес гениальный древнегреческий философ Аристотель. Подобно Платону, его экономические воззрения опирались на выработанную им социально-философскую концепцию государства. Согласно этой концепции, государство есть продукт политического общения, цель которого заключается в достижении полезных для жизни благ.
Как известно, Аристотель выделял два способа (по его терминологии, искусства) приобретения таких благ. Первый способ – экономический (естественный) – посредством их создания в определенной сфере хозяйственной деятельности, второй – хрематический (противоестественный) – посредством накопления состояния (денег), обогащения. Различие между ними состоит в том, что «…в одном случае речь идет о приобретении средств, в другом – о пользовании ими…» [50] .
50
Аристотель. Сочинения. Т. 4. М., 1983. С. 387.