Диалектика познания
Шрифт:
«Главное все же содержание, а не математика. С помощью математики можно доказать все что угодно».
Таков был взгляд Эйнштейна на господствующий метод, но из этого правильного взгляда он не сделал правильного вывода. Он наивно полагал, что достаточно не самому, а Минковскому или Гроссману заниматься математической стороной исследований, как благодаря этому он - Эйнштейн - может избавиться от методологических пут буржуазного общества.
Еще более непреодолимыми для Эйнштейна оказались путы мировоззренческие. В речи «О методе теоретической физики» в 1933 году Эйнштейн высказал следующий взгляд:
«Несомненно,
Помимо явной эклектики, которая имеется в вопросе математики, здесь у Эйнштейна можно наблюдать еще явный идеализм в основном вопросе мировоззрения. Академик С.И.Вавилов так охарактеризовал его в 1934 году:
«Практическая бесплодность последних этапов развития теории относительности - опытное доказательство ошибочности этой умозрительной, идеалистической дороги».
Вот это и есть бунт со связанными руками. С одной стороны, огромное усилие, напряжённейшая работа на протяжении всей жизни ученого, неистребимое желание разобраться в окружающем мире, а с другой стороны, сознание безрезультатности всех этих усилий и желаний. С одной стороны, чувство огромной силы и огромных возможностей, а с другой, - чувство беспомощности и ощущение связанных рук. Академик С. И. Вавилов, много размышлявший над проблемами физики, пришел даже к выводу, что для правильного познания окружающего мира человеку надо измениться биологически.
Дело, конечно, не в биологии. Дело заключается в диалектическом материализме. Пока в физику и в математику не войдут диалектика и материализм, бунты беспомощности, «связанных рук» и «молчания» будут продолжаться. До сих пор общепринятым является представление, что буржуазное мировоззрение - это оковы будто только для рабочих, крестьян и мелких служащих; что касается крупных физиков, математиков и т.д.
– для них, как будто, буржуазное мировоззрение не представляет собой опасности; будто они могут добывать научные истины, раскрывать тайны природы и оставаться при этом полноценными людьми даже в условиях буржуазного мировоззрения. Такое представление в настоящее время надо признать полностью устаревшим и потому неправильным.
Когда-то, например, в XVII, XVIII и XIX вв. когда наука еще находилась на недостаточно высоком уровне развития, когда она занималась лишь формами и установлением внешних связей в природе, совмещение научной деятельности с буржуазными взглядами и методами не являлось делом противоестественным. В те старые времена ученый мог совмещать свои буржуазные взгляды и даже буржуазную деятельность с плодотворной научной деятельностью. Исаак Ньютон мог верить в бога и в то же время был в состоянии открыть закон всемирного тяготения. Антуан Лавуазье мог открыть тайну горения вещества и одновременно приобрести репутацию наиболее свирепого парижского откупщика, за что восставшие парижане ему чуть ли не первому отрубили голову на гильотине. Пафнутий Чебышев успешно занимался математическими открытиями в области механики и не менее успешно занимался спекуляцией земельными участками и строительством доходных домов в Петербурге. Софья Ковалевская одновременно могла сочетать и страсть к математике, и страсть к спекуляциям.
Словом,
В наше время необходимо полное тождество между субъектом и объектом: Объект развивается, следовательно, и исследователь обязан развиваться и не стоять на месте. Если это тождество не будет строго соблюдаться, то в ходе взаимодействия субъекта с объектом неизбежно произойдет разрушение либо субъекта, либо объекта точно. Таков закон развития в природе. Буржуазные исследователи, в страхе за судьбу буржуазного субъекта, встали на второй путь - путь разрушения объекта.
Разрушение исследуемого объекта в настоящее время осуществляется как в теоретическом, так и в практическом направлениях. Свидетелем тому являются:
в теории - современная квантовая физика и современная математика, утратившие реальные представления о реальных вещах природы;
в практике - обезображенная природа, которая стараниями буржуазных практиков и теоретиков с каждым годом все более и более обезображивается.
Буржуазные исследователи, в погоне за целостностью буржуазного субъекта упускают из виду то немаловажное обстоятельство, что субъект, о чьей сохранности они так пекутся, одновременно является и объектом, который ими беззаботно разрушается. Разрушая объект, исследователь в то же время разрушает самого себя. Отдаленная опасность гибели человека творца, о которой много писалось в XIX в. и которую никто из числа буржуазных ученых в то время не принимал всерьез, в XX в. стало реальностью. Буржуазный ученый и исследователь гибнет у всех на глазах.
Об Эйнштейне мы уже говорили. Дополним лишь следующее. Эйнштейн в молодом возрасте создал две теории относительности, в справедливости которых в зрелом возрасте он сильно сомневался. После теории относительности Эйнштейн более 20 лет занимался «единой теорией поля». Теории поля Эйнштейн не создал и к таковой не приблизился, хотя ему много раз казалось, что вот-вот ее откроет. Умер Эйнштейн, так и не выяснив для себя двух вопросов:
(1) что полезного он дал буржуазной науке и буржуазному обществу;
(2) что полезного он дал человеческому обществу для его освобождения от угнетения.
Известно, что в недалеком будущем люди будут оцениваться только по второму критерию. И благодарные потомки будут ставить памятники своим известным предкам отнюдь не в зависимости от принесенной ими пользы буржуазному обществу, а в зависимости от того, насколько их известные предки помогли действительному освобождению человечества от всех видов угнетения, в том числе, и от духовного. Людям, которые создали атомную бомбу, взорвавшуюся в Хиросиме; и тем людям, которые способствовали ее взрыву; а также людям, которые всю свою жизнь придумывали сложные и непонятные теории, не способствующие духовному раскрепощению человечества, - таким людям благодарные потомки вряд ли поставят памятники и вряд ли вспомнят о них добрым словом.