Диалоги с маленьким мыслителем

Субботский Евгений

Вот мы и столкнулись с первым важным различием телесного и психологического: любая телесная, материальная вещь обладает положением в пространстве, имеет свое место. Психическое же явление (в том числе эмоциональные состояния радости, гнева, печали) пространственными свойствами не обладает. Мы можем точно сказать, где в данный момент находится наше тело, голова, мозг… Но где находится наша радость, наши мысли, наше воображение?

Остальные различия установить проще – они вытекают из первого. Все, что имеет место, имеет и форму, цвет, может передвигаться в пространстве (само или с помощью внешней силы). Живое тело может питаться – тоже материальный, физический процесс. Все, что находится в пространстве, можно разделить (разрезать,

разрубить, разорвать). Наконец, все материальные вещи можно воспринять зрением или осязанием – увидеть, потрогать. А можно ли увидеть мысль? Какого она цвета, формы? Можно ли ее передвинуть? Разрезать пополам? Эти вопросы кажутся нелепыми. Нелепыми именно потому, что субъективные, психические явления такими свойствами не обладают. Ведь как это ни странно, но нельзя увидеть даже сновидение. Не свое, конечно, а чужое, увидеть со стороны – так, как мы видим экран телевизора. Да и собственное сновидение мы, в сущности, не видим. Мы в нем живем.

Но покажутся ли эти вопросы нелепыми малышу? Ведь понимать, осознавать их нелепость – это и значит уметь различать субъективное и материальное, психическое и физическое, духовное и телесное. Различать мир вещей, мир природы и мир человеческой субъективности.

Как обычно, попытаемся в доступной ребенку форме прямо задать ему эти вопросы. Пусть физическим объектом будет тело самого ребенка, психическим – его мысль. Правда, не каждый дошкольник знает, что такое мысль, зато каждый малыш использует слово «Я». А ведь Я – не только мое тело, но и мои мысли, переживания – мой субъективный, личностный мир! Итак, начнем.

Диалог 4. Может ли Я выпрыгнуть из тела?

Скажи, ты есть, ты существуешь, да?

А какой ты, можешь показать?

Значит, твое тело – это ты? А твоя рука – это ты? А твой палец – это тоже ты?

А твое Я – это ты?

А твое Я и твое тело – это одно и то же или нет? Чем же они отличаются?

Скажи, твое тело можно нарисовать. Какое оно – круглое, квадратное или продолговатое?

Твое Я можно нарисовать? Оно какое – круглое или квадратное?

Твои мысли можно нарисовать? Какого они цвета?

Твое тело где сейчас находится? Сидит на стуле?

А твое Я где находится? Оно тоже сидит на стуле?

Твое тело можно подбросить в воздух (раскачать на качелях)?

А твое Я (твои мысли) можно подбросить в воздух?

Сколько весит твое тело?

А твое Я (твои мысли) сколько весит?

Что ест твое тело?

А что ест твое Я?

А что едят твои мысли?

Твое тело можно увидеть, потрогать?

А твое Я можно потрогать?

А твои мысли можно потрогать?

Скажи, от тела можно отрезать кусочек?

А от Я (мыслей) можно отрезать кусочек?

Первые 4 вопроса – вводные. Их цель – завязать беседу, настроить ребенка на тему нашего диалога. Суть дела выясняется в ответах на вопросы 5-22: относит ли ребенок телесные свойства также и к духовным явлениям? Зададим эти вопросы детям разного возраста – от 4 до 13 лет.

И сразу – интересный результат. Оказалось, что малыши (4 г.) в большинстве случаев не выделяют в себе телесного и психического. Для них Я – это тело, и ничего больше. Такие же ответы дает часть 5-6-летних детей. Но большинство из них и все школьники не согласны: Я и тело – это разное. Тем более – мысли и тело.

А теперь дальше. Относят ли дети физические свойства (форма, местоположение, движение, масса, питание, делимость, доступность органам чувств) к своему телу? Безусловно. Все без исключения и самым решительным образом. Однако эти же свойства многие из них относят и к явлениям психическим.

Так, по мнению малышей 4-5 лет, форму имеет не только тело, но также Я и мысли. Они утверждают, что Я и мысли можно нарисовать, и даже указывают их форму (цвет): Я у них «круглое», «квадратное», «длинненькое», мысли «синие», «красные», «розовые». Зато дети постарше (6 лет) и все школьники уверенно отрицают,

что Я и мысли можно нарисовать. Одни говорят, что Я – слово, а слово невидимо («Я – это буква, а ее сказать можно, но нельзя нарисовать»; «Я – я говорю, его нельзя нарисовать, нельзя осуществить на бумаге»). Другие уточняют: Я не существует, значит, не может быть изображено («Я эти всякие не живые, а игрушечные, игрушечных нету, только можно сказать Я, а так их нет, и буквы только есть, и все»). Наконец, третьи дают самый зрелый ответ, уловив в Я особое, субъективно-психическое начало («Не нарисуешь, потому что ты себя с Я можешь показать в хороших поступках и в плохих»; «Я – это мои интересы, как я могу их нарисовать?»). Так же обосновывают дети невозможность нарисовать мысли: мысли не нарисуешь, потому что либо их нет, либо они есть, но невидимы («Они вроде шапки-невидимки»; «Они в голове, а голова не дырявая»), либо вообще недоступны для других людей («Никто не знает, о чем я думаю»; «Про то, что я думаю, человек не знает, который рисует»).

Никто из детей не сомневался, что тело находится в определенном месте («Сидит на стуле здесь, в помещении»). Однако для очень многих детей местом обладало и Я («Во рту»; «В голове»; «В груди»; «Вокруг меня»). Все же большинство – особенно школьники – отказались приписать Я свойство местоположения. Аргументы были похожи: для одних, Я просто не существует, поэтому оно не может где-то находиться («Я нигде»; «Пока не скажешь – его еще пока и нету»). Для других Я – в слове, в голосе, в имени, а значит, места не имеет («Я находится у меня в мысли»; «Это мой звук»).

Все единодушно приписали телу свойства движения, перемещения. Да, его можно подбросить в воздух, раскачать на качелях. А Я? Не только большинство малышей, но и большая часть школьников ответили: «Да, можно». Правда, только вместе с телом, в котором Я как бы упаковано («Я только с телом можно подбросить, а без тела нельзя»). Некоторые полагали, что Я перемещается вместе со звуком («Когда я его говорю, я его подбрасываю в воздух»; «Можно подбросить, когда я прихожу в дом и кричу Я, и произносится эхо»). Все же большинство школьников отрицали возможность двигать Я. Почему? Да потому, что оно «не существует» («Нет, его никак нельзя двигать, потому что его нету, кажется, что оно есть, а вообще его нету») или существует, но непосредственно, невидимо («Это что-то такое… нефизическое, а такое… необыкновенное, невидимое»). Двое семиклассников дали такой ответ: Я можно перемещать, но не в пространстве, а мысленно («Если я буду думать, то можно. Например, я буду сидеть и думать, что я лечу»).

Больше половины всех детей уверены, что Я обладает весом. Одни считают, что Я весит «как тело». Другие чувствуют: что-то тут не то, но отказаться от идеи веса не в силах. Они идут на компромисс: Я весит, но очень мало («Как пушинка»). Так думают в основном дошкольники. Школьники начинают понимать: Я и вес – категории несовместимые. Несовместимые потому, что Я «не существует» («Вообще нисколько не весит, потому что оно не существует, его можно только произносить»; «Ничего не весит, его нет»; «Стрелка весов не сдвинется, его ж незаметно») или существует, но нематериально («Я – это разговор, оно вообще не весит»; «Я – это пространство, его нельзя положить на весы»).

А как быть со свойством питания? И тут самые маленькие собеседники (4-5 лет) не отличают телесное и духовное: Я и мысли едят, подобно телу. Что едят? То же, что и тело: овощи, фрукты, макароны. Но уже старшие дошкольники (6 лет) и, конечно же, школьники с этим решительно не согласны: как же Я может есть, если оно «не существует» («Не ест, потому что нереальное оно, не настолько реальное, как мое тело»), если оно не живое («Ничего не ест, это ж не человек – мое «Я»; «Это не живой предмет, оно не может есть»), если оно нематериально («Ничего не ест, это буква»; «Это слово, а слово не кушает»)? По тем же причинам не могут есть и мысли: либо их «нет вообще», либо есть, но они «неживые».