Диана: одинокая принцесса
Шрифт:
Принцесса была удивлена подобной репликой. Неужели за ней и правда все это время следили – или ее свекор просто блефовал?
На следующий день было решено встретиться вновь в том же составе, но принцесса на встречу не пришла, чем, понятное дело, не прибавила себе популярности в глазах венценосных особ.
Эскапада герцога Эдинбургского насчет телефонных записей была опрометчивым поступком. Однако для всех, кто не понаслышке знаком с консортом, такое поведение не кажется чем-то необычным. Куда «страньше», как выразилась бы кэрролловская Алиса, было другое. Именно супруг Елизаветы II взял на себя роль посредника в налаживании отношений
Все эти благородные попытки установить мир и прийти к решению, которое удовлетворило бы обе стороны, были обречены на провал с самого начала. Нельзя не согласиться с биографом Дианы Тиной Браун, по мнению которой «пропасть, разделявшая невестку и свекра – поведенческая, возрастная, культурная, – была слишком глубока, чтобы ее можно было преодолеть так просто»[39].
Сегодня можно лишь сожалеть, что оба переговорщика оказались бессильны изменить ситуацию. 1992 год – «annus horribilis», {67} как его назвала Елизавета II[40], – шел своим чередом, и когда отмеченные королевой шесть месяцев истекли, а ситуация по большому счету так и не изменилась, было официально объявлено о том, что супруги Уэльские расстаются. Что же касается окончательного разрыва, то до него было далеко. Сначала должны были произойти еще несколько событий, главной участницей которых, разумеется, станет принцесса Уэльская.
67
Отвратительный год ( лат.).
Разбитый панцирь
Когда страсти вокруг книги Мортона «Диана: Ее подлинная история» улеглись, а депутаты нижней палаты парламента заслушали официальное заявление премьер-министра Джона Мейджора о расставании супругов Уэльских, в жизни Дианы начался новый этап.
Новый этап начался и во взаимоотношениях с прессой.
Первоначально для нашей героини все складывалось очень благоприятно. Как бы консервативная пресса ни защищала честь королевского мундира, но у обычных британцев сложилось свое мнение. В массовом сознании брак Уэльских превратился в противостояние, где Диане отводилась роль жертвы.
Не сильно пострадала и общественная жизнь принцессы. В отличие от своей невестки Сары Фергюсон, которая после развода с принцем Эндрю попала в списки светских персон нон грата, Диана оказалась в куда более выигрышном положении. Единственным ограничением для супруги Чарльза стало табу на представление королевы в официальных поездках за границу. Что, согласитесь, было не самой крупной потерей, если учесть, какой шум в кулуарах королевских резиденций наделало ее сотрудничество с Эндрю Мортоном.
Да и сама Диана не собиралась пока сокращать свою общественную деятельность. В течение всего 1993 года она была частым и, как правило, долгожданным гостем на бесчисленных мероприятиях, ездила с официальными визитами по стране и за рубежом, участвовала в жизни благотворительных организаций. И где бы ни появилась принцесса, всюду ее сопровождали толпы журналистов.
Возникало такое ощущение, что время обратилось вспять – что на календаре начало 1980-х годов, когда были любимая принцесса, восторженная пресса и обычные британцы, с нетерпением ждавшие последних новостей
Аналогия с прошлым десятилетием действительно впечатляет. Но, как мы помним, вспышки фотокамер приносили не только радость и оживление. Излишнее внимание со стороны прессы нередко приводило к нервным срывам и психологическим кризисам. И если Диана надеялась, что эта сторона медали осталась в прошлом, то она глубоко ошибалась.
Принцесса мечтала сбросить с себя оковы королевского протокола. Она хотела вести такую же жизнь, как и миллионы обычных жителей Туманного Альбиона. Ей хотелось свободы, и после расставания с Чарльзом эта мечта впервые стала казаться реальностью. Именно поэтому Диана отказалась от услуг телохранителей, именно поэтому она всеми силами старалась выйти из-под влияния дворца.
Однажды Диана села за стол, достала чистый листок бумаги и написала на нем:
ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА
Напротив она поставила галочку.
Затем она аккуратно вывела:
УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ
И также поставила галочку.
Дальше на листке появилось слово:
СЧАСТЬЕ
И вновь – галочка.
В конце Диана написала:
ТЕЛОХРАНИТЕЛИ
Здесь она поставила жирный крест[1].
Принцесса действовала как всегда импульсивно, больше полагаясь на собственные эмоции, чем разум. Она не хотела понять, что та опека со стороны Фирмы, которая сковывала ее движения, не давала ей жить и дышать, служила и другой цели – защищала ее от опасных воздействий внешнего мира. Это был ее панцирь, разбив который она стала не только свободной, но и беззащитной.
«Крысиная стая» быстро почувствовала произошедшую метаморфозу и с еще большим рвением набросилась на бедную женщину. Ее поджидали везде, где бы она ни появлялась, – в больницах, ресторанах, общественных центрах. Когда Диана выходила и сознательно опускала голову, чтобы спрятать лицо, папарацци начинали нагло скандировать:
– Стерва! Стерва![2] – лишь бы на ее лице появились раздражение, страх, ненависть, смятение, слезы – то есть именно те эмоции, за которые можно было получить неплохие деньги.
Как правило, принцесса держалась. Но однажды репортерам все-таки удалось вывести ее из себя. В тот день Диана повела Уильяма и Гарри в кинотеатр «Одеон» на премьеру самого кассового триллера Стивена Спилберга «Парк Юрского периода». Накануне принцесса похоронила свою бабушку Рут Фермой – одного из самых загадочных членов семьи. Их отношения после выхода книги Мортона были сильно испорчены, и лишь за несколько недель до смерти старой леди Диане удалось восстановить отношения, построив хоть и понтонный, но все-таки мост.
Размышляя над судьбой своей бабушки, принцесса была уже не так категорична. Да, леди Фермой всегда занимала сторону королевской семьи, и с ней порой было трудно найти общий язык. Но несомненным было и то, что она всегда желала своей внучке счастья и добра. По крайней мере, как это понимала сама Рут.
Примерно в такие мысли была погружена Диана, когда вместе с детьми направлялась к кинотеатру «Одеон» на Лейстер-сквер. Неожиданно путь им преградили папарацци. Меланхолично-созерцательное настроение принцессы тут же сменил гнев. Диану начало трясти от столь беспардонного вторжения в частную жизнь. Ни минуты нельзя побыть наедине с детьми, с самой собой, со своими мыслями!