Диана. The Crown

Мортон Эндрю

Я помню, как на моих глазах отец ударил мать по лицу. Я пряталась за дверью, а мама плакала. Помню, мама плакала навзрыд и каждую субботу, когда мы поднимались к ней или приезжали на выходные; в каждый субботний вечер она начинала плакать, и это было уже традицией. «В чем дело, мама?» – «О, я просто не хочу, чтобы вы завтра уезжали…» И это, знаете ли, было катастрофой для девятилетнего ребенка. Помню и самое мучительное решение, которое мне когда-либо приходилось принимать. Я была подружкой невесты у своей двоюродной сестры и должна была посетить репетицию свадьбы, но для этого нужно было быть элегантной и подобрать платье. Моя мама подарила мне зеленое платье, а папа – белое, и оба эти платья были такими изящными,

что я до сих пор не могу вспомнить, какое из них я в итоге надела, но я помню, как тяжело переживала, потому что выбор платья по сути демонстрировал, словно я делаю выбор в пользу одного из родителей.

Помню и то, как мне предстоял серьезный разговор с судьей, который должен был приехать в Риддлсворт [13] и спросить, с кем из родителей я предпочла бы жить. Судья так и не появился, но тут внезапно в нашей жизни возник мой отчим [14] . Это произошло, когда я и мой брат Чарльз отправились в Лондон. Тогда я спросила у мамы: «Где же он? Где твой новый муж?», она ответила: «Он у билетной кассы». И там стоял очень красивый мужчина, которого впоследствии мы полюбили и приняли его, он же был очень мил к нам и страшно избаловал. И было очень приятно быть избалованной, потому что родители, живя по отдельности, не были к этому расположены. Питер же держался подальше от их проблем. Он был немного маниакальным или даже слегка маниакально-депрессивным. Он сам был для себя злейшим врагом. Так что, когда у него было плохое настроение, мы просто старались держаться подальше. Если он выходил из себя, то он действительно выходил из себя. Для нас это никогда не было проблемой.

13

Подготовительная школа Дианы. – Прим. пер.

14

Питер Шанд Кидд. – Прим. ред.

По сути, мы с Чарльзом не могли дождаться момента, когда станем независимыми, чтобы расправить крылья и заняться своим делом. Мы стали совсем другими в школе, потому что наши родители были в разводе, в то время как родители других учеников – нет. Но спустя пять лет, к моменту окончания подготовительной школы, все изменилось: родители почти каждого ученика развелись.

Я всегда отличалась от остальных. Постоянно чувствовала внутри, что была другой. Не знаю почему. Я даже не могла кому-то сказать об этом, но эта мысль всегда была со мной.

Развод родителей помог мне наладить отношения со всеми, кто переживал из-за проблем в семье, не важно, был ли это синдром отчима, когда тот уделял излишнее внимание падчерице, или проблемы с матерью или что-либо еще, – я понимала это. Я была рядом и помогала справиться.

Я всегда хорошо ладила со всеми: не важно, был ли это садовник, местная полиция или кто-то еще – я всегда подходила поговорить. Мой отец часто повторял: «Относись к каждому как к личности, никогда не выпячивай свой статус».

Каждое Рождество и день рождения папа усаживал нас за стол, и нам давалось 24 часа, чтобы написать благодарственные письма в ответ на подарки. Теперь же, если я этого не сделаю, то впадаю в панику. Если я возвращаюсь с праздничного ужина или другого мероприятия, которое подразумевает благодарственное письмо, даже в полночь сажусь и пишу его, чтобы не ждать следующего утра, потому что иначе меня замучает совесть. Уильям перенял от меня эту привычку, и это здорово. Приятно, когда все стороны ценят друг друга.

На каникулы нас всегда отправляли в Сандрингем [15] . Раньше постоянно

ходили смотреть фильм «Пиф-паф, ой-ой-ой» [16] . Как мы ненавидели этот фильм! Я терпеть не могла проводить там время. Атмосфера всегда была очень странной, стоило только приехать, и я постоянно пиналась и дралась с каждым, кто пытался заставить нас сходить на этот фильм. Папа был очень настойчив, потому что мое поведение было очень грубым. А я говорила, что не хочу смотреть «Пиф-паф, ой-ой-ой» третий год подряд. Каникулы всегда были очень мрачные, потому что длились они около четырех недель. Две недели – у мамы, две недели – у папы и душевная травма от переживаний и перемещений из одного дома в другой, где каждый родитель пытался восполнить все негативные эмоции материальными благами вместо чувств и объятий, которых мы оба жаждали, но ни один из нас не получал этого. Когда я говорю «ни один из нас», имею в виду меня и брата, с которым мы держались вместе, пока наши две старшие сестры учились в частной школе и их не бывало дома.

15

Резиденция королевы в Норфолке. – Прим. пер.

16

Детский мюзикл 1968 года, в оригинале Chitty Chitty Bang Bang. – Прим. пер.

Дни рождения, разумеется, были настоящим праздником. Однажды отец даже заказал верблюда, который катал нас по лужайке. Он заполучил его из зоопарка Бристоля. Дни рождения были хорошим временем. Папа обожал вечеринки. Но по-прежнему не было ни руки на плече, ни объятий. Всегда было что-то другое.

Я всегда хотела получить на день рождения коляску или куклу. Всегда была одержима куклами и колясками. А еще собирала фарфоровые фигурки – всевозможные сказочные персонажи и крошечные кролики. Я имею в виду, все эти вещи были маленькими, и это казалось мне просто восхитительным.

Школьные годы

Я обожала свою подготовительную школу в Риддлсворт-Холле. Однако там я чувствовала себя отверженной, потому что большую часть времени была занята тем, что присматривала за отцом, пока неожиданно для себя не осознала, что мне предстоит быть вдали от него. Поэтому я часто угрожала ему: «Если ты меня любишь, ты не оставишь меня там», – что в то время было достаточно грубо по отношению к нему. На самом деле, мне нравилось в школе. Я была очень непослушной в том смысле, что мне все время хотелось смеяться и слоняться без дела, а не сидеть в классе в четырех стенах.

Помню школьные спектакли и восторг, когда наносила макияж.

Например, был один из рождественских спектаклей, где я была одним из волхвов, которые подходили поклониться малышу Иисусу. В другом я была голландской куклой или чем-то в этом роде. Мой важный момент. Но я никогда не выдвигала свою кандидатуру на участие в пьесе. Никогда не читала во время школьных уроков. Сидела тихо. Когда же меня просили поучаствовать, то ставила условие, что готова сделать это, если не придется говорить.

Моим первым спортивным достижением стали прыжки в воду, за что я получила свой кубок. На самом деле, я выигрывала его четыре года подряд! Я всегда выигрывала все кубки по плаванию и прыжкам в воду. Выигрывала всевозможные призы за лучшее содержание морской свинки – может быть, потому что моя была единственной в секции морских свинок. Но об успехах в учебе можно было забыть!

В школе нам разрешали спать только с одной плюшевой игрушкой. У меня был зеленый бегемот, которому я раскрасила глаза светящейся в темноте краской, поэтому по ночам казалось, будто бы он смотрит на меня, – я все еще ненавидела темноту.