Диапазон скорби 1942 (Программист Сталина – 3)
Шрифт:
За всю зиму, за исключением тех двух неудачных попыток прорыва на центральном направлении и тактического успеха в Прибалтике, немцы не предпринимали больших усилий, фактически перед всем миром признав провал блицкрига. И, с истинно тевтонским упрямством и не меньшим орднунгом восстанавливали большие нежданные потери 41-го. Насыщая вермахт личным составом – за счёт полного привлечения контингента 1922 и 1923 годов рождения и призыва в армию наименее важной части рабочих из промышленности, получая от промышленности технику – новую и отремонтированную. Потери в бронетехнике – свыше пяти с половиной тысяч бронеединиц (танков и бронемашин всех типов) за период с начала войны немцам удалось восстановить примерно на две трети, максимально увеличив её выпуск и задействовав часть трофеев из арсеналов разбитых европейских армий, остававшейся на
Однако, выбирая резервы живой силы, разворачивая массовое производство, Германия всё сильнее сжимала пружину тотальной войны. Которая обязательно выстрелит. Как было ясно многим – как в СССР, так и его союзникам, так и сателлитам Германии, так и нейтралам и прочим на иных континентах – пружина развернётся весной-летом в этом, наступившем 1942-м..
До сих пор не было ни малейшей ясности – что задумали немцы. Предположения конечно, были, разведывательные органы как генштаба КА и ГУГБ, так и сведения, приходившие от союзников и других источников (у нейтралов и в дипломатических кругах) давали кусочки информации о готовящемся большом наступлении немцев. Но какой-либо уверенности в том, где именно и что предпримет враг в самое ближайшее время, как только установится более-менее приличная погода, не было совсем. Отрывочные сведения из Германии, от немногих оставшихся разведывательных источников – не попавших «под колпак» или полную ликвидацию со стороны гестапо, давали некоторые данные, подтверждавшие официальную пропаганду Германии – её промышленность действительно полностью перешла на работу в режим военного времени, более-менее восстановив потери 41-го. Те из дивизий вермахта, которые понесли большие потери в СССР, были восстановлены – в живой силе и технике. Приоритет, как и ожидалось, отдавался панзер-дивизиям, люфтваффе, артиллерии. Хотя, в целом, в технике особых отличий по сравнению с «той историей» не наблюдалось – подобное нельзя по мановению руки достать из кармана, но то, что пришло в вермахт и люфтваффе в «той войне» в 1942, было отмечено уже и в «этой». Числа только были больше – верхушка Германии приняла единственно верное в данной ситуации решение – тотальная война, тотальная мобилизация всех возможностей и поставила всё на «вторую попытку»..
***
Красная армия за зиму также ограничивалась частными наступлениями в некоторых местах фронта, сопровождавшимися массированным артогнём и атаками танковых соединений уровня бригады, ориентированных на непосредственную поддержку пехоты, а не на глубокие прорывы. И, также, как и немцы, при значительном сопротивлении противоборствующей стороны прекращала попытки продвижения далее. Тактика войны на истощение была более выгодна Союзу.
В СССР попали даже кое-какие данные по интенсификации работ по химическому оружию. Вступивший раньше «иной истории» в строй завод по производству «трилона 83» – «табуна» в конце февраля выдал первый десяток тонн продукции. Однако, зная об ускорении работ по химическому оружию в Германии и получив сведения о начале выпуска продукции этим заводом, руководство СССР не испытало особого беспокойства. Первая партия нового типа ХО, фактически была экспериментальных размеров, общий объём за «ту войну» (и не использованный в «тот раз») был известен – тысячи тонн, об интенсивном строительстве ещё трёх заводов подобного назначения разведывательной информации не появилось, и, каких-либо действий в СССР пока предпринято не было. Стремительно устаревавшее (пусть и не во всём) «послезнание» здесь уже не могло помочь..
Фактически, к поздней весне 42-го совпали замыслы и практические меры руководства двух непримиримых ныне врагов. Немецкого – переведя за зиму экономику и всю жизнь Германии на военные рельсы – любой ценой сокрушить СССР и забрать, как минимум, все его ресурсы вплоть до Урала, и советского – выдержав второй и, скорее всего, последний натиск врага, после которого Германия уже не сможет восстановиться, начать решительное освобождение оккупированной части СССР и последующих действий по окончательному разгрому гитлеровского чудовища.
Приглашение на «вторую попытку первого удара» Германией было получено. Получено и принято.
***
Позиционная
Заполярье, Северный Фронт.
После ещё более неудачного, чем в «иной истории», наступления немцев (как по причине недостаточных сил и средств, так и своевременных действий СССР, имевшего полную картину вражеских замыслов насчёт Мурманска) в начальный период войны, на данном фронте установилось позиционное равновесие. Хорошо осознавая значение Мурманска (наряду с Архангельском) в системе арктических конвоев с ленд-лизом и поставками на коммерческой основе грузов в СССР, руководство Германии сместило усилия на севере с сухопутного фронта на авиацию (авиабомбардировки советских портов и конвоев, идущих туда) и действия своего ВМФ против караванов кораблей.
Большие (по сравнению с «другой итерацией») объёмы грузов, доставляемых по морю, и соответственно, внимание противника, привели и к большим абсолютным потерям – счёт авиацией, субмаринами и эсминцами врага потопленных судов с грузами к апрелю 42-го уже достиг десятка, хотя разгромов наподобие «иного» PQ-17 пока не случилось, да и время его ещё не пришло.
Финны, достигнув некоторых успехов на первоначальном этапе боёв в Карелии и южнее, на Ленинградском направлении, после августа 1941 резко снизили свою боевую активность, несмотря на претензии из Берлина. В котором крайне были не удовлетворены медленным продвижением финнов как к Ленинграду, так и Петрозаводску. Причины подобной логики Маннергейм откровенно прояснил немцам – заявив о том, что, даже если его армии удастся преодолеть мощную оборону РККА на пути финнов к Ленинграду от Выборга до рубежа на реке Вуокса, впадающей в Ладожское озеро, то в одиночку смысла предпринимать штурм Ленинграда нет – он совсем не видел шансов на успех в подобном для финнов грандиозном военном мероприятии. Крыть в той ситуации немцам было нечем – их силы находились от второго по значению центра СССР на намного большем расстоянии и близко не угрожая ему.
На пути же к Петрозаводску финнам удалось достичь только подступов к Сортавале. Незначительное продвижение немцев в Прибалтике и финнов на севере, сохранившийся контроль СССР над главной ВМБ в Таллине, куда эвакуировались силы КБФ с баз в Либаве(Лиепае) и Вентспилсе, позволяли поддерживать (хоть и скудное) снабжение базы СССР на полуострове Ханко, которая удерживалась советскими силами и в 1942-м. Подобное развитие событий исключило омерзительное (но совсем не удивительное, при взгляде «из будущего» того же Рожкова) поведение госсекретаря США Корделла Халла, в «иной реальности» в октябре 1941-го поздравлявшего посла Финляндии в Вашингтоне Ялмара Йохана Фредерика Прокопа с «освобождением Карелии», но тут же радостно предупреждавшего, что «США выступают против нарушения финской армией советско-финляндской границы 1939 года».
Ныне поздравлять «фиников» особо было не с чем. А у товарища Сталина, готовившегося в марте-апреле 42-го к майской встрече на Аляске, было на один повод меньше сомневаться в том, что он задумал и на что, после долгих и столь непривычных всем споров, ему удалось буквально «уломать» товарищей в Политбюро, ошарашенных его предложением «ради лучшего будущего..»
Балтийское море.
Однако, несмотря на весьма выжидательную позицию в отношении Ленинграда, финны на Балтийском море доставляли много неприятностей КБФ и Советскому Союзу в целом.
На новых минных полях, местоположение которых уже нельзя было установить «из книг» и в результате атак финских субмарин и торпедных катеров силы КБФ и транспортные суда, обеспечивавшие снабжение Ханко и Моонзунда, несли немалые потери.
Финские броненосцы береговой обороны в 41/42 гг. несколько раз вели мощный обстрел советских укреплений на Ханко, вступая с артиллерийские дуэли с тяжелыми железнодорожными орудиями советской базы, которая, в свете имевшихся пост-знаний, была значительно укреплена и обеспечена запасами перед началом войны.