Did that hurt?
Шрифт:
— Ты будешь еще кушать, Купер?
— Да, пап.
Доев салат, я мусолю индейку под внимательным взглядом Криса, я чувствую, что сын хочет что-то сказать, поэтому киваю, делая жест, чтобы он начал.
— Вы разводитесь?
Кристиан давится вином, в шоке смотря на сына, и я чувствую, что моё выражение лица ничем не уступает шоку мужа.
— Кто сказал тебе такую чушь?!
— В школе все говорят, — Кенни смотрит на старшего в поисках поддержки, и Крис кивает.
— А что значит «разводитесь»? — Купер смотрит на папу с неподдельным интересом,
— Это когда мама с папой перестают любить друг друга, и перестают жить вместе. Но я люблю вашего папу, очень сильно, и ваш папа любит меня, — голос срывается, но я держу себя в руках. — Мы не собираемся разводиться.
— Ты любишь меня?
— Конечно, я люблю тебя. У нас трое детей, если ты забыл, — нежно улыбаюсь мужу, заглушив все эмоции и негативные мысли, лишь взглядом выражая всю свою любовь, и Кристиан тает, начиная сиять.
— А ты выйдешь за меня, еще раз?
Эти маленькие засранцы хихикают, когда Кристиан, усадив Купера на своё место, встает передо мной на одно колено, достав из кармана брюк красную коробочку в форме сердечка.
— Я очень сильно люблю тебя, Анастейша Роуз Грей. И я хочу еще раз дать тебе те клятвы, что дал в прошлый раз.
Кольцо огромное. Вернее, само колечко моего размера, бриллиант огромен. Господи.
— Лоррейн Шварц. Не автомат с жвачкой, — Кристиан целует мою руку, и я усмехаюсь, но от шока не могу сказать и слова. — От автомата с жвачкой за четвертак до дизайнерского кольца по моему эскизу за два с половиной миллиона долларов, Ана. Только благодаря тебе, твоему терпению и твоей силе. Благодаря твоей вере в меня. Благодаря тебе у меня есть жизнь, у меня есть ты, у нас трое замечательных детей и огромный, уютный дом. Да, у нас трудный период в отношениях, но я клянусь тебе, что я всё исправлю. Ты согласна повторить наши клятвы друг другу?
Хоть кивни, Ана, чёрт возьми!
— Не плачь, Ана, малышка, пожалуйста. Иначе Купер оторвет мне голову, — Грей ухмыляется, подмигивая мне, и я, наконец, выхожу из шока.
— Кристиан… Да. Да, боже, да! Ты с ума сошёл… И вы! — тыкаю на смущенных сыновей, и они хихикают, закрывая лицо ладошками.
— По тебе, — на моем безымянном пальце, поверх обручального кольца, мерцает потрясающее кольцо из платины и с огромным круглым бриллиантом и россыпью камней вокруг него, находящиеся на разном уровне. Я не могу оторвать от него взгляда. — Внутри гравировка.
Снимаю кольцо, и не могу сдержать нервного смешка, перечитывая гравировку.
«He dearly loves his Mistress».
Я отомщу, Кристиан Грей.
***
2.
— Если ты сейчас же не сменишь купальник, я возьму тебя прямо в воде, на глазах у детей, — Кристиан шипит мне на ухо, еле заметно прикусив мочку, и тело отвечает ему мурашками, ведь почти этого я и добиваюсь.
— Что вам не нравится, мистер Грей? — не отрываюсь от песчаного замка, для украшения которого Купер выбирал
— Плавки сползают.
— Меня это не смущает.
— Меня это смущает, Ана, чёрт возьми.
Кристиана до сих пор и так по-детски смущает его имя, вытатуированное у меня на пояснице. Меня оно не смущает ни капли. Догги — его любимая поза, и с появлением чернил она стала чуть ли не ежедневной. Я люблю мужа, я люблю жесткий секс с мужем, я люблю свое тело. Идеальное сочетание.
Я же говорила, что отомщу.
— Это приказ?
— Ты моя жена и мать моих детей. И я просто настаиваю на другом купальнике. Пожалуйста, Анастейша, — показываю Кристиану язык, чмокнув плечо, и он расслабляется, осознавая, что победил.
Вредина стеснительная.
Поднимаю взгляд на старших, которые обещали быть у берега, и с замиранием сердца обнаруживаю их на глубине по грудь... Вернее, только Криса.
— Крис, прекрати топить брата! Грей, растащи их, я тут строю...
— Папа, смотри какая ракушка! — Купер плюхается между нами, показывая очередную симпатичную ракушку, и Кристиан чмокает его в лоб, поправив панамку.
— Очень красивая, сынок. Я откачаю твоего брата и вернусь.
— Они такие засранцы, да, мам?
— Купер!
— Прости, — сын хитро улыбается, ни капли не стыдясь, что произнес «плохое слово», и обнимает меня за плечи, чтобы точно получить индульгенцию.
— Ты хитрый, хитрый мальчишка. Принеси воды, детка, — подаю сыну ведерко, и он резко поднимается, оставив меня в пыли.
Да, засранцы. Все четверо.
Через несколько шагов, Купер бросает ведерко, поддавшись уговорам папы, и со всех ног бежит в воду. Он плавает даже без нарукавников, мой маленький спортсмен.
Завязав пучок на затылке, я оставляю наш почти достроенный замок, и присоединяюсь к мальчишкам, помогая им атаковать папу и Кенни, каким-то чудом умудрившись даже вытащить их чуть ближе к берегу, чтобы Купер доставал до дна, и нацепить на каждого кепки.
***
— Знаешь… — Кристиан разглядывает закат с балкона нашей спальни, выходящей прямо на море, и я присоединяюсь к нему, поставив два коктейля на столик.
— Что, Кристиан? — обнимаю мужа со спины, глубоко вдыхая его естественный запах, целуя обнаженную спину, и он тянет меня в свои объятия. — Мне очень нравится этот дом. Для отпуска — самое то.
— Я очень люблю тебя. Я счастлив, что мы пронесли это чувство через годы.
— Я тоже счастлива, — кусаю Кристиана за подбородок, совсем осторожно, и он улыбается, крепче прижимая меня к себе.
— У меня к тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться.
— Внимательно слушаю вас, мистер Грей.
— Знаешь, раз мы решили повторить медовый месяц, то, может, и привезем те же сувениры? В последний раз.
— О, Кристиан… У меня больше нет нормальных мужских имен на «C». Кенни нам и так не простит его восхитительное «Кэинич». А оно мне действительно тогда нравилось.