Дик с 12-й Нижней

Новогрудский Герцель Самойлович

– Ну, до свиданья, Белый, до вечера!
– и пошел к выходу.

Фрэнк услышал его удаляющиеся шаги.
– Постой, Бронза, вернись!
– крикнул он.
– Я не могу здесь оставаться до вечера! Мистер Фридгол велел пораньше прийти! Я еще ребятам насчет "Трибуны" ничего не передал!..

Бронза остановился:

– Ты не передал, я передам. Ребята куда нужно, туда придут. А ты отдыхай. Можешь даже выспаться на полке.

– "Выспаться, выспаться..." Подлец ты, Бронза, вот что я тебе скажу! Я еще не ел с утра...

– Не ел?
–

Бронза вернулся, просунул в отдушину над дверью два больших, сложенных вместе куска хлеба с маслом из земляного ореха.
– На, черт с тобой, знай мою доброту!

Фрэнк поймал брошенный через отдушину хлеб.

– Я тебе это попомню, Бронза, я с тобой еще посчитаюсь!
– крикнул он.
– И сигареты отдай, черт!.. С сигаретами почему уходишь?

Но Майк не слышал ни угроз Белого, ни его напоминания о сигаретах. Он уже выходил из подвала во двор. Он спешил: надо повидать ребят, надо узнать, все ли придут сегодня, как уговорились; надо проверить, не дошел ли до них слух об экстренном выпуске "Трибуны".

Майк очень опасался этого. Если бы его опасения оправдались, он просто не знал бы, что делать: не сажать же опять кого-то под замок? Но, к счастью, обошлось. Все ребята, какие были на пустыре, занимались своими делами, о "Трибуне" никто не вспоминал

Глава двадцатая. "ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК! ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК!"

СВЯТОЙ ГОЛОС ВЫРАЖАЕТСЯ ПО-МАТРОССКИ

Подходил вечер пятницы - тот вечер, который решал судьбу Дика. Но Дик об этом ничего не знал. После неудачи с миллионером он совсем приуныл: похоже, что надеяться больше не на что. Завтра ему сделают операцию.

Закрыв глаза, Дик лежал на своей кровати в четырнадцатой комнате лечебницы "Сильвия", которая по-честному - тринадцатая, и думал. Вернее, убивал время впустую. Думать ни о чем не хотелось. Мысли приходили в голову пустые, нескладные.

Вдруг послышались женские шаги. Над ним кто-то остановился, тронул за плечо:

– Вставай, Дик! Что это ты разоспался?

– Ма!

– Какая ма?
– рассмеялась миссис Джен и присела на край кровати.

Дик открыл глаз, окинул взглядом комнату. А ему-то на минуту показалось, что он дома!..

Вслед за сиделкой в комнату вошел Том. Вместо привычной больничной пижамы на нем был мешковатый, но крепкий костюм. Из-под широких брюк виднелись грубые ботинки с тупыми носками. Могучую шею обтягивал толстый воротник вязаного свитера.

– Куда это вы собрались, мистер Томас?
– удивилась сиделка.
– Кто вам выдал костюм?

– В церковь, Джен, в церковь!
– весело ответил моряк.
– На меня снизошла благодать, меня потянуло на вечернее молебствие.

– В церковь?
– Миссис Джен с сомнением покачала головой.
– Что-то не похоже, мистер Томас, чтобы вы ходили в церковь.

– Не верите?
– Том улыбнулся. Блеснули два ряда новых зубов.
– Ай-яй-яй, Джен! У человека молитвенное настроение, человек спешит на свидание с богом, а вы ему не верите. Нехорошо, очень нехорошо!..

Вот и мисс Сильвия тоже сначала не верила. Но я ей сказал так: "Мисс Сильвия, вы видите перед собой великого грешника. Вы видите перед собой человека, который уже много лет не был в церкви, который погряз в грехах. Я забыл о существовании бога. Но со вчерашнего дня что-то со мной случилось, что-то все время тревожит меня. Мне все кажется, будто я слышу внутренний голос... Знаете, такой особенный, святой голос. И он без конца нашептывает мне: "Сходи в церковь, Том! Сходи, скотина, в церковь, не губи, гад, свою бессмертную душу".

– Вы так и сказали мисс Сильвии: и про гада и про скотину?
– усомнилась сиделка.

– Сказал, ей-богу, сказал, - побожился моряк.
– Я и объяснение ругани дал. По-моему, объяснил я, у божественных сил к каждому свой подход есть. Божественные силы знают, с кем как нужно разговаривать. Со мной вот божественный голос разговаривал по-матросски. Да так умело, такие словечки загибал, что я даже повторить их стесняюсь. Но зато пронял... До самого сердца дошел. После святых слов меня так и потянуло в церковь, так и потянуло.

– Что же мисс Сильвия? Поверила? Сверкнули искусственные зубы. Том улыбнулся:

– А как же! Мисс Сильвия в божественных делах очень тонко разбирается. Она сказала, что в святом голосе, позволившем себе всякие выражения, проявилась божественная мудрость, ибо только бранными словами можно было разбередить мою заскорузлую в скверне и грехах душу; она сразу поняла, что было бы грешно воздвигать препятствия на моем пути к господу. Ваша хозяйка, Джен, заявила так: "Идите, мистер Ауд, обязательно идите в церковь. Я не усматриваю в этом нарушения правил нашей лечебницы. По моим понятиям, посещение церкви больными важнее лекарства, а забота об исцелении тела начинается с заботы об исцелении духа. Идите, мистер Ауд, идите и молитесь за свою бессмертную душу. Если вы услышали бога - бог услышит вас".

– Да-а, - неопределенно протянула сиделка.
– На мисс Сильвию это похоже... Но меня, мистер Том, вы не проведете. Я в святое сквернословие не очень верю. И в то, что в церковь идете, - тоже.

– Напрасно, Джен.

Миссис Джен рассердилась настолько, насколько могла рассердиться при своей доброте:

– Ладно, не уверяйте! Мне до ваших выдумок дела нет. Раз вы предупредили мисс Сильвию, раз она знает - значит, все в порядке. Желаю вам, мистер Ауд, хорошо провести вечер.

– Спасибо.

Миссис Джен вышла. Дик смотрел на своего соседа по палате. Сейчас от него за милю несло морским духом. Именно так матросы выглядят, когда сходят на берег.

– Что, Дик, не узнаешь?

– Да, совсем другим стали. Куда вы идете?

– Для мисс Сильвии - в церковь. А тебе расскажу завтра.
– Том дотронулся до плеча Дика: - Ты не скучай, все будет хорошо.

– Я не скучаю, - вздохнул Дик.
– Только завтра...
– Дик отвернулся к стене.
– Что завтра?