Дикарь

Назипов Ринат

Бли-и-ин! Как все запущено-то! Студенческое братство? Студенческая взаимопомощь и взаимовыручка? Не смешите мои тапочки! Все это осталось где-то там, на Земле, да и то… я уже начинаю сомневаться, что и там было нечто подобное, что все это не выдумки романтиков шестидесятых-семидесятых годов, сам-то я этого, в силу известных причин, не видел, а только слышал. В общем, местная Академия, это тот еще серпентарий. Каждый мнит себя самым-самым, свой Дом наиглавнейшим, а свой факультет наиполезнейшим, поглядывая на всех остальных с презрением. Все это мне поведала Инга, Инга дель Соло, поведала с грустной улыбкой и загадочным выражением на лице. Кстати, Дом дель Соло совсем даже и никакой не Великий, самый обыкновенный, но… находящийся под охраной Совета Домов. Этот Дом один из старейших, если не самый древний, как сказала Инга, история их Дома насчитывает почти шестьдесят тысяч лет, а может быть и больше. Это Дом книжников, историков, хронистов и архивариусов, тысячелетиями представители этого Дома пишут летопись своего мира, собирают все слухи и новости, упорядочивают их и… помещают в свой архив. Рассказывая все это, девушка загадочно мне улыбалась, а я в ответ только понимающе лыбился. Ага, как же! Архивариусы они, летописцы

и книжники! Разведка! Вот кто они такие! Целый Дом — одна большая спецслужба, никому не подчиняющаяся, ни от кого не зависящая и опасная, чертовски опасная! Не знаю, подрабатывает ли Дом дель Соло убийствами, но вот то, что в его архивах накопилось достаточно компромата, чтобы уничтожить любой из Домов, это точно. Отсюда и такое трепетное отношение, отсюда и очень жестокое пресечение любых попыток давления на Дом дель Соло. Знают ли об этом все остальные? Не уверен… а вот в том, что Матриархам прекрасно известно истинное положение дел, в этом я не сомневаюсь.

Ах да, боевики… Ну, тут все оказалось довольно просто, но в то же время и бесконечно сложно… Студенты почти все других факультетов считаю боевиков неумехами и даже какими-то неполноценными, сами же студенты боевого факультета презирают всех остальных, считая их слабаками и неженками. Кто прав? А хрен его знает, вот только один такой маленький нюанс… все, я повторяю, все Матриархи в свое время, конечно, заканчивали именно Боевой факультет и любая из девушек, кем бы она себя не считала, как бы она не гордилась своим званием наследницы, не проучившись на этом факультете хотя бы год, может навсегда забыть о своих амбициях. Именно отсюда и растут ноги у неприязни к боевикам, ну еще бы, им-то нет необходимости тратить лишние годы на обучение. Нет, исключения конечно же были, но… тех Домов уже давно нет и даже память о них осталась только в архивах Дома дель Соло.

А теперь то, о чем я узнал, точнее то, что я смог понять. У каждого одаренного есть свой определенный коридор оперирования пси-энергией, у кого-то он больше, у кого-то он меньше. От, скажем так, сечения этого коридора, или каналов Силы, как тут выражаются, зависит уровень и количество пси-энергии, которые псион может задействовать. С одной стороны, боевикам тут повезло, у них изначально этот коридор достаточно большой и прямой, что позволяет им использовать огромное количество энергии и намного быстрее тех, у кого этот коридор маленький и извилистый. Но… именно из-за этого своего широкого и прямого коридора им становятся недоступны тонкие манипуляции. Например, там, где надо нагреть какую-нибудь заготовку до определенной температуры, боевик эту самую заготовку просто расплавит, там, где надо выдать разряд в пару миллиампер, боевик выдаст в пару сотен ампер и так везде и во всем. Отсюда и появилось это впечатление, как о неумехах. И опять появляется это пресловутое «но»! Именно в силу своей этой особенности, боевики намного раньше других учатся контролировать свои эмоции и свою Силу, поэтому они более сдержаны и уравновешены, и более других склонны к… мирному решению возникающих проблем. Добавьте сюда еще и занятия по тактике и стратегии, умение анализировать поступки, как свои, так и оппонента, и просчитывать все результаты на много ходов вперед, плюс привычка к дисциплине, субординации, а со временем и опытом, и к командованию, а принимая во внимание, что Наследницы постоянно учатся еще и у своих матерей, перенимают у них навыки управления производствами, изучают экономику, дипломатию и еще черт знает что, но уже внутри своего Дома, получая в Академии только общие основы, вот вам и Матриарх.

Все это очень подробно, с объяснениями и пояснениями, поведала Инга. Тиана с Талией тоже слушали, морщились, сжимали кулачки, но не единого слова против не сказали, своим молчанием подтверждая все ею сказанное. Инга разжёвывала мне реалии этого мира почти до самого утра, я даже расслабился, рассчитывая, что сейчас наконец-то получу полный расклад, но… На мои вопросы относительно других факультетов Инга только улыбнулась своей загадочной улыбкой и покачала у меня перед носом изящным пальчиком.

— Нет, Макс, дальше все сам, ты сам должен разобраться во всем остальном, то, что знает любой, даже самый слабый одаренный нашего материка, я тебе рассказала и пояснила, а вот выбирать за тебя ни я, ни кто иной не будет, это твоя и только твоя дорога. Говорят, что ты универсал, говорят, что ты, в отличие от нас всех, не ограничен только каким-то одним проявлением Силы. Я не знаю, так это или нет, но уже одно то, что ты ею владеешь, выводит тебя за общие рамки. Среди наших мужчин одаренных нет, хотя, когда-то очень и очень давно они были, и если верить нашим архивам, они были в большей своей части именно универсалами.

— Но ведь в Академии есть мужчины, я сам их видел!?

— Есть, несколько из них даже обучаются, экономика, юриспруденция, даже дипломатия, а остальные… это просто постельные игрушки наиболее ценных представительниц того или иного Дома. Поверь мне, провести три года в стенах Академии, не иметь возможности отдохнуть, расслабиться, это тяжело, вот и нашли девочки себе таким образом отдушину. Ну и плюс ко всему, эти мужчины очень неплохая… валюта. Ими можно рассчитаться за услугу, принести извинения, да мало ли на что может сгодиться мужчина, приготовить поесть, убраться в доме, узнать последние сплетни, — со смехом закончила Инга, а меня аж передернуло от таких слов.

Надо ли говорить, что на утро я был злой, но заинтригованный до невозможности. Мои девушки опять отправили меня одного, мотивируя это тем, что им, дескать, это без надобности и для них все это уже давно пройденный этап и ничего нового для себя они не увидят.

Вот с того самого дня я и хожу на выставочные представления факультетов в гордом одиночестве. Хожу, поражаюсь, удивляюсь и впадаю в своеобразный экстаз, стоит мне только представить, что пройдет всего три года и я смогу повторить почти все, что сейчас вижу. Что? Псионы Содружества? Три раза ха! По сравнению со здешними студентами они не более чем дети малые, а что уж говорить про общепризнанных мастеров! Видел я в сети презентационные ролики, тогда впечатляли, сейчас… ничего кроме смеха они не вызывают.

Глава 18

С огромным трудом разлепив

горящие огнем глаза, я попытался позвать кого-нибудь из девушек, но никаких звуков, кроме чуть слышного хрипа, мое высушенное горло издать не смогло. Вполне ожидаемо, никакой реакции на мои потуги не последовало. Наверное, я бы горько улыбнулся, на такую реакцию моих «любящих» женщин, если бы смог, но, как говорится, не судьба. Даже такое незначительное движение вызывает у меня острейшую боль, причем сразу во всем теле, от кончиков волос до самого последнего ногтя на ногах. Я знаю, я уже вторую неделю живу с этой болью и, судя по всему, осталось мне совсем немного, потому как один я точно не выживу. В первые пару дней, когда все это только еще началось, рядом со мной была хотя бы Талия, Тиана исчезла из нашего домика почти сразу, как только стало ясно, что со мной происходит что-то не то. Следом за ней пропала и Инга, хотя именно она и должна бы была находится рядом, ведь это она учится на медицинском факультете, но надо отдать ей должное, медиков она все-таки приводила, но те только разводили руками, хотя и уверяли, что моя болезнь не заразная и бояться заражения оснований нет. В общем, как я уже сказал, дольше всех продержалась Талия, но и она, в конце концов, не вытерпела и бросила меня. И знаете… я ее не виню. Слышать сутками на пролет как я ору от боли, раздирающей мое тело, вытирать сочащуюся из пор, глаз, ушей и носа кровь, подмывать, прошу прощения за неприятные подробности, обоссавшегося и обосравшегося мужика, отмывать его рвоту, тут уж никакая восемнадцатилетняя девочка не выдержит. В таком положении на второй, а то и на третий, а может быть и на десятый план отходят все меркантильные и матримониальные планы, просто это невыносимо и физически и эмоционально, тем более что от нашего почти полугодовалого сожительства нет никаких результатов — ни одна из девушек так и не забеременела. Каюсь, в этом всецело моя заслуга, точнее моей нейросети, вполне успешно блокирующей репродуктивные функции организма, и сделал я это вполне осознанно. Ну не готов я еще становиться отцом, не готов! Да даже если бы и был готов… что дальше-то?! Оставаться в этом мире я не собираюсь, тащить молодых мамаш со собой… Да не смешите мои тапочки! Стоит мне только обмолвиться о такой возможности, и все, сливай воду, меня тут же выпотрошат до самого донышка, а мне это совсем не нужно, хватит уже, натерпелся! Вот так вот и получается, что интерес к моей особе постепенно, медленно, но верно начал снижаться. Хотя, где-то через месяц после начала учебы меня очень внимательно обследовали на медицинском факультете, и меня и всех троих девушек. Вердикт был какой-то странный — здоровы, но несовместимы. Ага, конечно не совместимы, если у меня всеми функциями организма управляет нейросеть. И вот вам, пожалуйста, результат, лежу в какой-то каше из крови, рвоты и испражнений, один, подыхаю от выжигающей все боли и даже воды подать некому. А пить-то хочется! Такое ощущение, что внутри меня горит огромный костер, в каждой мышце, в каждой клеточке, в каждом сухожилии и кости, он буквально выжигает меня изнутри, оплавляет, спекает в один бесформенный уголек все мои внутренности.

Хрипя и подвывая от боли, с огромным усилием, словно поднимаю целую гору, я протянул руку к стоящему в паре метров от моего лежбища столику, на котором, словно издеваясь, стоит слегка запылившийся графин с водой. Мозг еще худо-бедно продолжает работать, и я прекрасно понимаю, что ни дотянуться, ни, тем более, поднять графин я не смогу, но я продолжаю упорно к нему тянуться. Миг… и на меня выплескивается небольшой водопад спасительной влаги. Я не понимаю, как графин оказался у меня в руке, вот только сил удержать его у меня не хватило. С грохотом графин падает на пол, но несколько капель все же попали на мои иссохшиеся губы. О боже мой! Какой нектар! Амброзия! С трудом переваливая свое запаршивевшее тело с кровати на пол и словно животное начинаю слизывать воду прямо с пола, не обращая внимания на грязь и нечистоты, на осколки стекла, впивающиеся в тело, режущие его. Вода смешивается с моей же кровью, но я ни на что не обращаю внимания, ведь с каждой каплей воды я оживаю, боль отступает, а сознание… мутнеет, разум отходит куда-то в тень, а ему на смену приходят, вылезают на верх дикие инстинкты. И эти инстинкты твердят мне одно, или я найду воду, или сдохну, вот так вот, валяясь на полу в луже крови и нечистот.

Рыча, обламывая ногти, извиваясь словно змея, я ползу вперед. Мне надо преодолеть всего четыре метра, четыре метра от кровати до душевой, именно это расстояние отделяет меня от смерти, или от жизни. Распахнутая дверь манит меня и зовет, в каком-то красноватом тумане я вижу, как из-за неплотно закрытого крана, из лейки душа, прямо на кафельный пол с размеренностью метронома капают чуть голубоватые капли, сулящие мне жизнь.

Очнулся я, не знаю, то ли потерял сознание, то ли тот зверь, что сидит во мне посчитал свою задачу выполненной, спас меня и ушел в глубины подсознания, освободив место разуму, лежа на холодном и мокром кафеле, продрогший и замерзший, но, к моей величайшей радости, живой и даже, кажется, без боли, но без сил совершенно. Попытка встать хотя бы на четвереньки ни к чему не привела, если не считать рассечённый лоб и разбитый нос, это руки меня не удержали и я долбанулся об кафель. Вокруг моей головы начала образовываться лужица крови, но этот процесс очень быстро прекратился. «Нейросеть работает, заботится о хозяине, не дает ему истечь кровью», — была первая мысль. Но тут мой взгляд упал на кисть… сначала вроде все было как обычно, если не считать, что контур моей руки как бы слегка размывался. Я поспешил списать этот эффект на общую усталость организма и почти полное отсутствие сил. Но дальше-больше. Струящийся вокруг руки серебристый туман вдруг заполнил все видимое пространство. Такое впечатление, что даже воздух вокруг меня резко преобразился, стал чем-то иным, совершенно незнакомым, опасным, но… каким-то родным и близким. Находясь в прострации, я опять перевел взгляд на руку. Что-то мигнуло и… моя рука как бы расслоилась. Вот тонкий слой кожи, да не один, отчетливо видны поры, показавшиеся мне просто огромными кавернами, волосяные луковицы и волоски, хотя, какие к черту волоски… Канаты! Огромные, толстые канаты! Под слоем кожи проявилась сеточка кровеносных сосудов, чуть погодя появилась еще одна сеть, нервная система, а затем и лимфатическая. И так слой за слоем, мышцы, тонкий слой жира, кости, и так на всю глубину кисти. Внезапно закружилась голова, глаза опять невыносимо зажгло и я отключился.