Дикарь
Шрифт:
На холмах дурманяще пахло кедром и землей, солнце плескалось в ночных лужах, ползли из-под лежалых листьев желтые пушистые шарики цветов. Звенели птичьи трели, предвещая начало тепла. Первая птица мазнула крылом щеку, подлетев слишком близко. Я удивленно поднял голову, прищурился. Вторая покружила над головой, словно примериваясь к макушке. И тут же появилось еще
– Отвалите! – рявкнул я, махнув рукой. И тут же получил снарядом птичьего помета на голову! А потом на плечи! На куртку, штаны и даже ружье, которым пытался отмахиваться от свихнувшихся пернатых!
Взвыл и понесся в сторону родников. Однако одуревшие летуны устремились за мной, и каждая считала своим долгом оставить на мне одну, а то и несколько своих меток! Ругаясь и шипя сквозь зубы, я добрался до пещеры, в которой стояла лужа холодной воды, и только тут догадался стянуть куртку и обнюхать ее. Сквозь резкий и кислый запах птичьего помета пробился другой – сладковатый. Знакомый. Такие капельки помогают уснуть. А еще приманивают пернатых!
Я отчетливо скрипнул зубами, почесал макушку. Взвыл, ощутив помет в волосах. И от мысли, что снова придется себя отмывать, лезть в воду, стирать вещи, мерзнуть, совесть уползла в самую дальнюю нору моей души. Верно, пряталась от гадкого запашка.
Вот гадина рыжая!
Я предвкушающе оскалился. Ничего. Ночью посмотрим, как эта проныра будет визжать и плакать. Знатное будет развлечение!
Глава 7
– …тогда делай то, что умеешь, – шепнул Ветер…
Среди ночи меня разбудили скрежет и царапанье возле двери. Я с досадой потерла глаза, отгоняя сон, что убеждал плюнуть на звуки и снова свернуться клубочком под одеялом. Но царапанье повторилось, к нему добавилось какое-то ворчание. Я со вздохом села на кровати, посмотрела на Линк. Та глубоко спала, разметавшись во сне. Укрыла девочку и, сунув ноги в домашние туфли, пошла к двери.
Верно, это Пых, которому
Я накинула шаль, отодвинула стул, подпирающий дверь, и распахнула створку.
В Кронвельгарде нет такой темноты. Улицы освещены электрическими и газовыми фонарями, из окон домов льется свет. По крайней мере, там, где жила я, ночи были мутно-серыми, с желтыми и голубыми пятнами.
А здесь, в Дейлише, ночь напоминала суп из томатов и черных древесных грибов – крепкий, густой, плотный. Тонкий юный месяц болтался в этой густоте, как серебряная ложечка в тарелке. Туман лежал во дворе маревом, укутывая деревья, заросли кустарников, бочку с водой.
– Пых, ты здесь? – почему-то шепотом спросила я. И осеклась, увидев мирно дрыгающего во сне лапами мангута. Но если Пых сопит в корзине, то кто царапал дверь? Стоило подумать, и я увидела ЕГО. Фигура выплыла из тумана – скрюченная и жуткая. Самый страшный кошмар любого человека, порождение ночного ужаса. Хаосники, так они назывались, и раньше я не думала почему. А теперь поняла. Это создание было сосредоточием буйства и неправильности. Словно шарнирная кукла, дергающаяся в разные стороны. Одно плечо выше другого, хребет выгнут под неестественным углом, челюсть свисает, а с тонких белых губ падает слюна. Одет в лохмотья, но самое страшное – это глаза: дикие, нечеловеческие, глядящие в разные стороны.
Хаосник – это крайняя стадия проявления магии. На лестнице силы в самом низу стоят штилевые, такие, как я. Чуть выше – грозовые, потом шквалистые и самые сильные и редкие – штормовые маги. А еще есть хаосники. Это те, чья сила выплескивается в окружающий мир рывками, хаотичными и беспорядочными. Маг не контролирует этот поток и не может сдержать его. Я свою силу спокойно удерживаю внутри, а вот хаосники – нет. Поэтому они чрезвычайно опасны. К тому же на последней стадии хаосник теряет и разум, и человечность, превращаясь в животное – дикое и агрессивное.
Конец ознакомительного фрагмента.