Дикари. Дети хаоса
Шрифт:
– Мне нужно быть сильнее.
– Ты очень сильный. – Куинн взяла его за запястье, немного подержала, нежно гладя большим пальцем. – Ты один из самых сильных людей, которых я когда-либо знала. И я люблю тебя. Больше всего на свете.
Его лицо искривилось в судорожной улыбке, и он нежно взял жену за подбородок.
– Я тоже тебя люблю.
Куинн наклонилась ближе, и они поцеловались.
– Давай закончим с этим, – сказала она.
Пока они хоронили Мердока, Херм продолжал заниматься костром. Он разжег его больше и ярче, одновременно выступая в роли часового. Внимательно следил
Джино и Харпер прошли по пляжу к скалам и пещерам, в поисках съестного. И хотя Херм и Куинн туда уже ходили и примерно через час вернулись ни с чем, Джино сумел добыть довольно крупного краба. Нанизанный на одно из самодельных копий, он еще не умер. Шевелил и пощелкивал клешнями, словно какой-то инопланетянин, пока Харпер с отвращением глядела на него.
– Ну и ну, вы только посмотрите, – сказал Херм, заметив краба. – Где ты нашел этого гаденыша?
Вместо ответа Джино посмотрел на пылающий костер.
– Хорошая работа.
Искренне удивленный, Херм отреагировал не сразу.
– Спасибо.
– Таким и держи. Сегодня ночью он должен быть как можно больше.
– Вряд ли тот, кто прячется в джунглях, не знает, что мы здесь.
– Вполне возможно, что он сейчас наблюдает за нами. – Джино посмотрел на джунгли. – Очевидно, ему ничто не мешает напасть на нас и днем, но в темноте мы в еще более невыгодном положении. Именно поэтому я хочу, чтобы пляж был освещен как стадион. Если этот сукин сын попытается атаковать ночью, я хочу увидеть, как он приближается.
Херм посмотрел на шевелящегося на конце копья краба. У Херма потекли слюнки, и он уже почувствовал во рту вкус крабового мяса.
– Боже, как я хочу есть.
– Что ж, сегодня мы поедим.
– Жду с нетерпением, поверь. Но нам нужно раздобыть какое-нибудь оружие, – сказал Херм, прогоняя мысли о еде. – Я пока не понимаю, с чем мы имеем дело. Но что бы это ни было, чутье подсказывает мне, что нескольких заостренных палок будет недостаточно.
– Знаю. Я работаю над этим. А пока будьте начеку.
Херм с улыбкой кивнул. Это был первый вежливый разговор у них с Джино с тех пор, как они покинули курорт. Даже на яхте Джино вел себя с ним надменно и грубо. И хотя Херм понимал, что они никогда не станут – и не могли бы стать – друзьями, было приятно пусть даже ненадолго отдохнуть от постоянных ссор.
Не говоря ни слова, Харпер подошла к костру и села, словно в трансе уставившись на пламя и летящие от него искры.
– Она успокоилась? – тихо спросил Херм.
Джино мельком глянул на Харпер, затем снова перевел взгляд на джунгли.
– Нет.
– И я все время как на иголках. Всякий раз, когда я слышу шум или смотрю на джунгли, жду, что кто-нибудь бросится на нас. Превратился уже в чертов комок нервов. Представить не могу, каково ей было видеть, как это произошло. – Херм почесал загривок. – Жаль, что я наговорил тогда всякого Мердоку. Я в том смысле, что… у меня… у меня даже не было возможности помириться с ним. Я… я не всегда имею в виду то, что говорю. Мне… мне нужно научиться иногда помалкивать. Я…
– Хоть я и за то, чтобы ты почаще держал язык за зубами, такой старый морской волк, как Мердок,
Херм не был уверен, что поразило его больше – попытка Джино смягчиться или его последнее замечание, – и никак не мог решить, что ответить и отвечать ли вообще. Его спасли вернувшиеся в этот момент Даллас и Куинн, грязные и мокрые от пота.
– Готово, – сказал Даллас.
Херм жестом указал на Джино, присевшего у костра с крабом в руках.
– Наш прославленный вождь поймал ужин.
– Боже мой, – сказала Куинн, поспешив к Джино. – Еда!
Даллас тоже сильно хотел есть, но желудок у него все еще ныл от позывов рвоты. Отчасти ему хотелось поддаться страшной усталости и просто отключиться, но остров стал слишком опасным. Вместо этого он, подобно воину, призванному сражаться, цеплялся за холодную ярость, растущую внутри него, за свою низменную сторону, которую всегда отвергал, за первобытность, выползшую из самых темных глубин души.
Над океаном собирались тучи, медленно похищая солнечный свет.
– Наступает ночь, – сказал Херм.
«На солнце уже кровь, – подумал Даллас. – Почему бы ей не появиться на луне?»
Джино убил краба, и все постепенно сгрудились вокруг него. Обезумев от голода, жажды, страха и душевных мук, они стали разрывать краба на части, насаживать мясо на прутья и совать в костер.
Скрытое джунглями и все же находящееся ближе, чем они могли себе представить, за ними наблюдало нечто, столь же голодное и кровожадное.
Глава десятая
Костер разрывал ночь, потрескивая и выплевывая в воздух искры и языки пламени. Чем больше в него подбрасывали хвороста, тем сильнее он становился и тем отчаяннее сражался с тьмой. Первобытный и завораживающий, он обладал могуществом и магией, как ничто другое. И давал достаточно света, чтобы озарить лагерь и пространство вокруг него. Несмотря на истощение, сон приходил лишь короткими урывками, если приходил вообще. Все еще парализованная страхом, Харпер уже несколько часов таращилась на костер или всматривалась во тьму и скрывающиеся за ней джунгли. Куинн пыталась пару раз поговорить с ней, надеясь понять ее состояние и помочь оправиться. Но Харпер либо не хотела, либо не могла говорить, и в основном не обращала на Куинн внимания.
Пока Херм поддерживал костер, Джино бродил вокруг словно неспокойный дух. Ходил по песку или спускался к воде, после чего исчезал в ночи, только чтобы вскоре появиться вновь. Во время одного из своих обходов он заметил, что Даллас оставил Куинн возле костра и прогуливается по песку между лагерем и океаном. Это напомнило Джино лучшие времена, хотя он не знал почему. Он никогда не видел своего друга таким измотанным, таким истощенным, напуганным и уставшим. И все же в тот странный момент, когда присутствие друга выдавала лишь смутная тень, Джино вспомнил счастливые времена, которые они проводили вместе.