Дикари. Дети хаоса
Шрифт:
– Ты как, все нормально?
Она кивнула, обхватив его лицо ладонями.
– А ты?
– Пить очень хочется… и есть… а в остальном, все нормально.
– Ты весь в царапинах.
– Все нормально. – Он завладел ее рукой, притянул к губам и поцеловал. – А остальные как?
– Все здесь. – Куинн украдкой оглянулась через плечо. – Кроме…
Даллас тревожно взглянул на нее.
– Андре, – наконец произнесла она. – Его никто не видел.
Ужасы прошлой ночи и адских дней до нее постепенно возвращались к Далласу в виде обрывистых кадров. Мердока, капитана и судовладельца, ранило как раз перед
Когда шторм утих, они три дня дрейфовали на маленьком плоту, пока новый разгул стихии не сбросил их в море. Когда разразилась буря, возле плота плыли Андре и Натали, поскольку была их очередь. Просто чудо, что кто-то из них восьмерых выжил и выбрался на берег.
Даллас смотрел на океан, в свое время он казался ему прекрасным. Теперь больше напоминал хищника.
– Где все? – тихо спросил Даллас.
– Они там, за скалами. Мы там с прошлой ночи, как только выбрались на берег.
– Все целы? – спросил Даллас.
Она крепко сжала ему руки.
– Там есть риф. – Куинн указала в сторону океана. – Вон там. На него мы и напоролись прошлой ночью во время шторма и слетели с плота. В темноте мы понятия не имели, как близко берег. Мердок по-прежнему ничего не видит. Глаза у него в ужасном состоянии, он едва не утонул, но жив. Нэт довольно сильно расшиблась о камни. У нее перелом.
– Серьезный?
Слезы радости у Куинн сменились печалью.
– Плохи у нее дела, Даллас.
– Черт, – произнес он, вставая на ноги и потянув за собой Куинн. – Где мы, черт возьми? Кто-нибудь знает?
– Точно – никто.
– А у Мердока нет никаких прикидок?
– Мы и надеялись, что он сообразит, но ночью он то и дело терял сознание. Ему тоже плохо, но меня больше беспокоит Нэт. У нее сломана рука. Мне удалось вправить кость, но у нее еще и внутренние повреждения. – Голос у Куинн задрожал, но она быстро взяла себя в руки. – У Нэт страшные боли, и она кашляет кровью.
– Господи Иисусе.
– Да уж, – сказала Куинн, вытирая глаза. – Идем.
Они обнялись и зашагали к остальным.
Они шли по песку, и с каждым шагом Даллас чувствовал себя сильнее. Одно осознание того, что Куинн жива и невредима, придавало ему сил. Куинн сильная – всегда была сильной. И ему тоже нужно быть сильным.
Пока подходили, Даллас увидел, что Херм смотрит на них. В паре футов от Херма сидела Харпер, а на песке между ними неподвижно лежала Нэт, рядом с ней Мердок.
– Срань господня, – сказал Херм и шагнул навстречу.
Он протянул кулак, и Даллас, чисто по привычке, стукнул по нему своим.
– Ты как, мужик?
– Живой. А ты?
То, что выжил Херм, поражало, наверное, больше всего. Ему было сорок шесть, что делало его самым пожилым в компании – если не считать Мердока. И физически он явно проигрывал остальным. Среднего роста, слегка пухловатый, Херм единственный из всех был в джинсах, или, точнее, в том, что от них осталось. Обе штанины висели лоскутами, но из одежды у него еще остались относительно целая белая футболка и недорогие кроссовки. Облысев после тридцати, Херм носил ужасный парик, который, хоть
Даллас огляделся.
– А где Джино?
– Ушел вон туда, – равнодушно произнес Херм, указывая на джунгли. – Сдается, что решил поиграть в Тарзана. Или кем там он себя вообразил?
Харпер, новая подружка Джино и самая молодая из них – всего двадцать три, – сидела неподалеку на песке и тихо плакала. Густой макияж и накладные ресницы у нее давно смыло водой. В кроссовках и узеньком белом бикини она все еще походила на невесть как оказавшуюся здесь стриптизершу. Обесцвеченные длинные волосы спутались и прилипли к плечам, а пышная грудь едва помещалась в скудный лифчик. Глядя, как Харпер сидит и плачет на песке, Даллас подумал, что она, наконец, стала выглядеть на свой возраст, даже моложе, стала походить на дитя.
Он перевел взгляд на Куинн. Та быстрым кивком дала понять, что Харпер хоть и расстроена, но в целом чувствует себя нормально.
Даллас присел рядом с Мердоком и осторожно тронул за руку.
– Кто это? – хрипло спросил тот. – Кто здесь?
– Это Даллас.
Капитан яхты, которую они зафрахтовали для ночной рыбалки, Джон Мердок, начавший седеть мужчина лет пятидесяти, лежал на спине. Его мужественное красивое лицо обезобразили солнечные ожоги, вокруг глаз кровоточили порезы. Когда разразился первый шторм, который потопил лодку, мощная волна обрушилась на мостик, разнесла его вдребезги, и осколки стекла вместе с щепками полетели капитану в лицо. Мердока ослепило, но ему удалось спрыгнуть за борт, где остальные подхватили капитана и подняли на плот. С тех пор Мердок то и дело терял сознание, Куинн обработала ему раны, как смогла. Но от него самого добиться каких-либо сведений было почти невозможно, поскольку, даже находясь в сознании, он редко когда мог говорить связно.
– Джон, – произнес Даллас, – послушай меня, хорошо? Я… я хочу, чтобы ты послушал меня.
Капитан повернул к Далласу голову и кивнул. Глаза у него походили на кровавое месиво.
– Ты можешь прикинуть, где мы находимся?
– Не может быть.
– Чего не может быть?
– Там, где мы были и где мы сейчас, нет никакой земли.
– Ты не понимаешь. Попытайся сосредоточиться, Джон. Мы на острове.
– Нет, это ты не понимаешь, – произнес он заплетающимся языком. – Здесь нет островов. Между самыми южными островами Кука и Антарктидой ничего нет – один океан.
– Тогда где мы, черт возьми?
– Нет земли, здесь… нет никакой земли…
Когда Мердок вновь потерял сознание, Даллас мельком глянул на приятелей, но ни один не посмотрел ему в глаза. Он подполз к Натали, стараясь не смотреть на ее покалеченную руку. Подружка Андре, Куинн, Джино и Даллас дружили уже много лет, и он никогда не видел, чтобы Натали болела чем-то серьезнее простуды. Натали была у них вместо второй мамы, за всеми присматривала и обо всех заботилась. Невозможно было представить ее лежащей в таком ужасном состоянии, но это было так.