Дикари
Шрифт:
Лезвие пронзает его живот, и из меня вырывается душераздирающий крик. Солдат прижимает меня к земле, а глаза Романа расширяются от боли. Он поворачивает голову в мою сторону, его измученный взгляд впивается в мой, пока охранники удерживают Маркуса и Леви.
Джованни ухмыляется и выдергивает длинное лезвие, разбрызгивая кровь по лужайке. Он отступает от Романа, и охранник отпускает его, позволяя его тяжелому телу упасть на землю и медленно истечь кровью.
Джованни смеется, а крики продолжают вырываться из глубины моей души, мое горло горит от пронзительного
Мое тело немеет, когда Маркус издает крик боли, и мой крик превращается в ужасающий вопль. Он стонет, и этот звук убивает то немногое, что осталось от моего сердца.
— Нет, — хнычу я, когда лицо Маркуса приобретает призрачно-белый оттенок.
Леви дергается изо всех сил, зная, что будет дальше, и я плачу по всем троим.
Нож вытаскивают из живота Маркуса, оставляя такие же тошнотворные брызги крови на траве, и точно так же, как Романа, его отпускают падать на твердую землю, чтобы он истек кровью, его печальные глаза прикованы к моим, умоляя меня бежать.
Я пытаюсь оттолкнуть мужчину, стоящего у меня за спиной, но мои усилия слабы и бесполезны, и я наблюдаю за происходящим с тяжелым сердцем. Леви смотрит на меня, устраивая солдатам ад, пока он пытается использовать каждую каплю энергии, которая у него осталась, чтобы попытаться освободиться и добраться до меня, но у нас нет времени.
— Не смотри, — умоляет он меня, пытаясь спасти от моих собственных демонов. — Не смотри.
Из моей груди вырывается тяжелое рыдание, когда Джованни подходит к своему последнему сыну, и я качаю головой.
— Нет, не надо, — кричу я, и звук разбивается о комок в горле. — Не делай этого. Ты доказал свою точку зрения. Отпусти его.
— И выполнять только две трети работы? — он воет от смеха. — Я так не думаю.
И вот так нож глубоко вонзается в живот Леви, и последняя часть моего мира разрушается.
Леви вскрикивает, его голова падает вперед, когда солдат отпускает его, позволяя его телу упасть на Джованни, погружая нож глубоко в его живот. Он стонет, и этот звук вызывает во мне волну агонии, пока я наблюдаю, как сбывается мой худший кошмар.
Джованни удерживает сына за плечо и вырывает из него длинное тонкое лезвие, прежде чем бросить его в траву и вытереть руку о свой черный костюм. Он отпускает Леви, и я смотрю, как он валится на траву к своим умирающим братьям, все трое смотрят на меня темными, цвета обсидиана глазами, а Роман выглядит так, словно почти приветствует смерть.
Слезы текут из моих глаз, весь мой мир рушится вокруг меня без всякой надежды. Джованни направляется ко мне, а я даже не пытаюсь поднять глаза.
— Ну же, мисс Моретти, — говорит он, подходя ко мне и обхватывая мою руку своей окровавленной рукой. — Давайте сделаем это официально. Ты станешь моей невестой.
Джованни тянет меня за руку, и когда солдат
— Давайте, — кричу я, дергая Маркуса за руку и переводя взгляд на Джованни, чтобы увидеть, как он приближается. — Сейчас. Давайте. Нам нужно идти. Вставайте. Вы не умрете здесь. Не сегодня.
Маркус сжимает мою руку, а пальцы Леви касаются моего окровавленного колена.
— Беги, — ворчит он, слова застревают у него в горле. — Беги. Сейчас же.
Я качаю головой, не желая оставлять их здесь.
— Нет, — быстро отвечаю я, Джованни надвигается на меня. — Не без вас.
Я тяну их за руки, тянусь к Роману, но он отстраняется.
— ОСТАВЬ НАС И БЕГИ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ.
Джованни хватает меня за руку, и когда он тянет меня вверх, мной овладевает отчаяние, я рукой ощупываю по траве, мои пальцы сжимают золотую рукоятку длинного тонкого ножа, которым он заколол всех троих своих сыновей.
Я взмахиваю ножом, и лезвие вонзается ему в плечо. Он вскрикивает от боли, его хватка на моей руке ослабевает, давая мне всего мгновение, чтобы освободиться. Я срываюсь с места, слезы застилают мои глаза, когда я бегу к густому лесу, окружающему территорию, а солдаты бегут за мной.
Пули проносятся мимо моего лица, и я вскрикиваю, переставляя одну ногу вслед за другой, когда в мою сторону устремляются яркие лучи света. Я рискую оглянуться через плечо и вижу пять черных внедорожников, мчащихся по длинной подъездной дорожке вместе с мужчиной на мотоцикле, три из которых направляются ко мне, в то время как два других устремляются к Джованни и его солдатам.
Раздаются выстрелы, и я поднимаю руки над головой, не уверена, откуда, черт возьми, они доносятся и в кого они вообще целятся.
Внедорожники догоняют меня, окружая и вынуждая изменить направление, отделяя меня от солдат. Черный внедорожник набирает скорость, проезжая прямо рядом со мной, и я бросаю взгляд на водителя, когда окно опускается, а мужчина на мотоцикле подъезжает прямо ко мне.
Джиа Моретти смотрит на меня через водительское окно, крепко сжимая в руке пистолет. Она кивает мужчине на мотоцикле, ветер развевает ее волосы вокруг лица.
— Садись, — зовет она сквозь ночь, ее голос звучит едва слышным шепотом, теряясь в дуновении ветра.
Я поворачиваю голову к мужчине на мотоцикле, и когда он поднимает забрало, я узнаю темнокожего, загадочного мужчину, который похитил меня всего несколько часов назад. Прежде чем я успеваю спросить, что, черт возьми, происходит, он протягивает руку, обвивает ее вокруг моей талии и сажает меня к себе на колени.
Он взлетает, как ракета, проносясь перед внедорожниками, его темные дреды развеваются на ветру позади него. Я прижимаюсь к нему всем телом, глядя назад через его плечо, наблюдая за Джованни вдалеке, за тем, как его солдаты помогают ему встать на ноги, пока два оставшихся внедорожника отъезжают.