Дикари
Шрифт:
— Почему мы всегда должны заниматься этим дерьмом посреди ночи? — Спрашиваю я, переводя взгляд обратно на парней.
Леви смотрит на меня, а Маркус тихо спит, как живой мертвец, справа от меня.
— Ты шутишь, да? — спрашивает он. — Ты же не всерьез спрашиваешь нас, почему мы занимаемся дерьмом по ночам.
Мои глаза закатываются так сильно, что я боюсь, как бы они не выкатились прямо из глазниц.
— Конечно, я знаю, почему вам приходится делать это по ночам, просто я уже смирилась с этим. Не думаю, что я нормально спала с тех пор, как познакомилась с вами. Вы что,
Раздраженное фырканье Романа с переднего сиденья вызывает у меня желание протянуть руку и врезать ублюдку по башке, но когда он сворачивает в район, где перегорели все до единого уличные фонари, я забываю, о чем, черт возьми, мы говорили.
— Ну да, это совсем не подозрительно, — бормочу я, мои глаза расширяются, а необходимость запереть дверь пронзает мою грудь. — Где мы?
Роман подъезжает к большому складу и останавливается сзади, пряча внедорожник в тени.
— Это склад нашего отца, — говорит Роман, когда Леви протягивает руку назад и толкает Маркуса, чтобы разбудить его. — Я могу гарантировать, что ты найдешь здесь все, что тебе нужно в этом мире. Наркотики, оружие, грязные деньги. Это сердце и душа деятельности нашего отца. Конечно, у него есть и другие склады на случай, если этот подвергнется налету, но без этого у него ничего нет.
В глазах Леви вспыхивает что-то темное, когда он медленно поворачивается, чтобы встретиться со мной взглядом, и я вижу извращенную потребность уничтожить его отца, светящуюся глубоко в его взгляде.
— И теперь это все наше.
Чертовски верно!
Мы вчетвером выходим из машины, и парни окружают меня, как будто это то место, где я нуждаюсь в защите. Склад выглядит так, будто хороший порыв ветра может снести его к чертовой матери, но что-то подсказывает мне, что внешность обманчива. Джованни ДеАнджелис — умный бизнесмен, и он не допустит, чтобы вся его деятельность пошла прахом из-за простой бури. Здесь есть что-то еще, я просто пока этого не вижу.
Мальчики смотрят слева направо, словно ожидая, что кто-то на них набросится, но после заявления Романа на вечеринке и раскола в семье я бы не удивилась. Перья взъерошены, люди на взводе и хотят присоединиться к тому, кто, по их мнению, окажется на вершине, а каждый, кто сделает неправильный выбор, будет наказан. Парни были снисходительны, дав семье несколько дней на обдумывание и принятие правильного решения, потому что в конце концов любой, кто выступит против этих трех засранцев, уже будет считаться мертвым.
Мы подходим к задней двери, и мой взгляд скользит по ней. На первый взгляд, она выглядит так же, как любая другая дерьмовая старая задняя дверь на заброшенном складе, но, приглядевшись, понимаешь, что это твердый металл с передовой системой запирания, которую мой мозг даже не может понять. — Что за черт? — Я вздыхаю, делая шаг назад, чтобы получить более широкий обзор, понимая, что все здание сделано из этого материала, но невооруженным глазом, оно выглядит совсем не так.
Леви усмехается и подходит к клавиатуре, вводит код и наклоняется. Мой рот открывается, когда прибор сканирует его глаза, и я удивленно оглядываюсь.
—
Маркус ухмыляется, когда дверь открывается и автоматически отъезжает в сторону, пропуская нас внутрь.
— Сканер сетчатки был моей идеей, — с гордостью говорит он. — Чертовски круто, правда?
— Супер круто, и совсем не чересчур, — ухмыляюсь я, следуя за парнями внутрь.
— Мы делаем то, что должны делать, — говорит Леви, выходя перед нами, как будто знает это место как свои пять пальцев. — Такие люди, как Джиа Моретти, сделали бы все, чтобы найти подобное место. Мы должны защищать его.
Мои брови взлетают вверх.
— Тогда почему твой отец дал тебе доступ? Разве он не вычеркнул бы твои глазные яблоки из системы, чтобы не впускать тебя?
Роман пожимает плечами.
— Если бы старый ублюдок мог, он бы это сделал.
Мы заходим в темную комнату и проходим вторую проверку безопасности, прежде чем открывается еще одна большая дверь, проливая свет в темное пространство. Мои глаза вылезают из орбит, когда я вижу перед собой безумие. Это как торговый центр в Рождество. Люди работают как рабы, выкладывая товар пачками.
— Что это за чертовщина? — вздыхаю я, следуя за мальчиками, когда они входят в лабораторию. Я не могу не заметить, как здесь холодно, и, оглядываясь по сторонам, понимаю, что все, что я вижу, — это идеально сложенные и готовые к употреблению препараты, каждый из которых помечен маркировкой Джованни.
— Как все это сюда попало? — Спрашиваю я, не в силах оторвать от всего этого взгляда, пока иду за парнями.
Маркус оглядывается на меня.
— Никак. Все производится прямо здесь.
— Что? — Я хмыкаю, делая паузу и снова осматривая гигантскую комнату. Возможно, я что-то пропустила. — Где?
— Внизу, — говорит Маркус. — Этот место глубиной в три этажа. Мы храним все здесь сложенным для удобства распространения.
— Ни хрена себе.
Дерзкая ухмылка растягивает его губы, когда я закатываю глаза, понимая, что эти ребята гораздо глубже проникли в бизнес своего отца, чем я изначально думала. Черт возьми, они даже кажутся мозгами всей операции.
Мы останавливаемся перед большой металлической дверью, и Роман вводит код на клавиатуре. Маленькая лампочка трижды мигает красным, а затем загорается зеленым. Мы слышим, как отпираются большие металлические замки, после чего Роман толкает дверь и входит внутрь.
Я с широко раскрытыми глазами слежу за тем, как мы переходим к святой троице компьютерных технологий. Компьютеры стоят на каждом столе, большие, маленькие, даже с закругленными экранами. Есть вещи, которые я никогда раньше не видела и не знаю, что они делают, но, черт возьми, они выглядят дорого. Сомневаюсь, что даже у ФБР или ЦРУ есть такие технологии. Неудивительно, что ребятам так долго сходило с рук то дерьмо, которым они занимаются.
— Привет, Мик, — говорит Роман, подходя к парню, руководящему самой сложной компьютерной лабораторией в мире. — Как дела?