Дикарка для Хулигана
Шрифт:
Только мне забыть никак не удаётся. Чем больше времени я провожу вдали от Дикарки, тем сильнее рвёт крышу. С каждым днём я становлюсь всё жёстче, злее и опаснее для окружающих. Меня посещают мысли, которых раньше я даже не допускал. Одна из них как раз входит в гостиную в шёлковом халате, оставляющим мало места для полёта фантазии.
Добивает меня то, что отец спокойно относится к тому, что она откровенно меня соблазняет прямо у него перед носом. Он отлично видит её провокации, но никак не реагирует. Понимаю, что любовью
Если я и без того, чтобы ебать отцовскую невесту — дерьмо, то какая уже на хрен разница? Разве можно быть ещё хуже?
Пробегаюсь по ней пьяным и немного расплывчатым взглядом, стоя спиной к отцу. Улыбаюсь, делая намёк, который она интерпретирует верно. Томно опускает ресницы и облизывает губы.
— Я спать. — отсекаю спустя ещё несколько минут.
Одним глотком добиваю стакан виски и иду в комнату.
Последнее, что успеваю заметить, как она садится старику на колени и целует. Мерзко, конечно, после этого её трахать, но похую. Пусть будет так.
Убиваю себя. Хотя… И так уже мёртв. Внутри. Давно.
В спальне скидываю шмотки, оставаясь в боксерах, и открываю окно, чтобы хоть немного проветриться и покурить.
Да что же я, блядь, делаю? Нахрена топлю себя и дальше? И так уже глубже некуда. Я на дне. Осталось только пробить и его.
Сжимаю руками голову, но вопросы, мысли, догадки, предположения никуда не уходят.
Я опять слышу дрожащий голос Дикарки в тот момент, когда сказал, что не один. Я слышу надежду в нём, когда она кричала мне вслед. Я слышу боль, когда просила сегодня уйти. Даже вопросы в голове звучат её голосом.
— Отпусти меня, Диана. — шепчу в открытое окно.
Ветер тут же уносит мои слова, будто их и не было.
За спиной открывается дверь, и Ира тихо входит в комнату. Знаю, что это она.
Через пару секунд обнимает со спины. Пробегаясь губами по позвоночнику, вызывает дрожь.
Вот только не предвкушения или возбуждения, а омерзения.
Её халат распахнут, а мягкие полные буфера с торчащими от возбуждения сосками вжимаются в напряжённые мышцы.
Глуша в себе не только мысли, но и чувства, оборачиваюсь и сжимаю ладонями её шею, глядя в глаза.
Не душу, нет, просто держу, пусть и хочется сдавить, пока её смазливая мордаха не начнёт синеть, а в глазах не появится ужас. Я хочу видеть его там. Я не хочу сдерживаться. Не хочу тормозить себя. И я…
Я, блядь, не хочу быть с ней. Даже с целью просто выебать. Я хочу быть сейчас с Дикаркой. Просто обнять её, как тогда. Прижать к себе. Поцеловать. Провести подушечками пальцев по гладкой коже. Ощутить на ней мурашки. Прикоснуться к ним губами. Вдохнуть её пряный запах. Забить рецепторы её пикантным вкусом.
Вот только и эти мысли я отметаю, вжимаясь в Иркин рот губами. Без ласки врываюсь языком внутрь. Задирая халат, сдавливаю ягодицы, одновременно толкаясь навстречу и вбиваясь
— Ты сама захотела этого, так что принимай. — рычу ей в ухо, кусая, чем вызываю новый тихий вскрик. — Я тебе не пацан, который будет ласкать и играться в нежность. Я буду ебать тебя жёстко и грязно.
— Давай. — хрипит, поднимаясь на носочки и обнимая руками за шею.
Сука! Пиздос блядь!
Поворачиваю к себе спиной, убирая пропитанные влагой трусы в сторону, и спускаю свои.
От этой ошибки меня спасает телефонный звонок.
Толкнув её на кровать, пробегаюсь взглядом по прозрачным стрингам и истекающей смазкой промежности.
Редкостная шлюха. Интересно, скольких любовников она сменит, пока будет носить фамилию Северова?
Как только вижу номер, высветившийся на экране, ненависть к самому себе растёт в геометрической прогрессии.
— Блядь! — выплёвываю яростно.
Диана.
Вашу мать налево! Какого хрена она опять мне звонит? Что теперь? Если она, блядь, снова попросит о встрече, то мне пиздец, потому что не могу я ей отказать, пусть и понимаю, что должен. Нельзя её даже близко подпускать. И я, кажется, знаю, как это сделать. Чтобы возненавидела меня раз и навсегда и больше даже мысли не допускала о том, что между нами что-то возможно.
— Ира, — бросаю, суя ей в руки телефон, — ответь и скажи, что я в душе.
— Зачем? — непонимающе лупает глазами.
Вот же тупая овца.
Прикрываю веки, нагребаю кислород и выталкиваю сквозь зубы:
— Затем, что так надо. Хочу от одной девахи отделаться. Помоги мне избавиться от неё, и я сделаю так, что завтра ты даже с постели сползти не сможешь.
Она похотливо облизывает губы, глядя на мой пах, и принимает вызов.
— Аллё. Нет, Егор в душе. А ты кто?
Чтобы не слышать голоса Дианы, пусть даже в трубке, натягиваю штаны и вылетаю из спальни.
Сердце, которое минуту назад гремело как взбесившееся, замирает нахрен. Не бьётся, кровь не качает. Вместо неё по венам растекается боль и отчаяние.
Так надо. Так надо. Так надо. Так, сука, надо! — убеждаю сам себя, меряя косыми шагами коридор.
Блядь, я не хочу так. Не хочу делать Ди больно не только физически, но и морально. Видел же сегодня в её глазах то, что должно было исчезнуть после моего ухода. Но там оно. Сука, там. Никуда не делось. Как и у меня.
Чтобы немного утихомирить ярость, впечатываю кулак в стену, оставляя на ней кровавый отпечаток. Не из разодранной кожи течёт, а из изуродованного сердца. Ещё несколько ударов, но боль внутри не притупляется. Выть, сука, хочется. Орать во всю глотку.