Дикарка Жасмин
Шрифт:
— Так вот что ты имела в виду, когда на Рождество говорила, что у вас с папой сорок шесть внуков, — рассмеявшись, заключила Виллоу, — Ты ведь всегда знала о ней, мама? Конечно, знала! Разве в нашей семье от тебя что-нибудь утаится?
— Сэнди, Адам Чарльз, Сибилла! — заревел граф Брок-Кэрнский — Сейчас же вон из зала!
— Нет! — твердо возразила бабушка. — Останьтесь, пожалуйста, все. — И повернулась к зятю:
— Я знаю, Алекс, для тебя это потрясение. Для них — тоже. Но Жасмин существует. Твои дети — родня ей по крови, и должны услышать правду из ее уст и из уст Велвет, а не какие-нибудь сплетни из закоулков. — Своей крепкой рукой она взяла его за руку. — Ну пожалуйста, Алекс.
— Хорошо, — ответил он, не найдя, что возразить ей.
Со всего зала принесли и расставили вокруг камина стулья. Дамы расселись, мужчины встали рядом. Два юных Гордона устроились на полу, оперевшись, как на спинку, на затянутые в шелка ноги теть. Все глаза обратились к Скай, Велвет и красивой молодой женщине.
— Это, — официальным тоном начала Скай, — первенец Велвет, В ее родной Индии ее звали Ясаман Кама Бегум. Она принцесса из королевского дома Моголов. Но предпочитает, чтобы здесь ее звали Жасмин, а фамилию взяла деда. Ее спутники — это старший управитель Адали и служанки Рохана и Торамалли. Они служили и Велвет, когда она была в Индии. А теперь, я надеюсь, рассказ продолжит моя дочь.
— Все вы помните, что вскоре после того, как мы поженились, Алекс сражался на глупейшей дуэли из-за давно утерянной чести какой-то проститутки, — начала она и взглянула на мужа. Тот, нимало не смущаясь, ответил ей взглядом. Жасмин вся превратилась в слух, чтобы добавить новые черточки к портрету Кандры, который составила по рассказам мамы Бегум. — Присутствовавший там Патрик услышал, как кто-то крикнул — лорд Гордон убит, а взглянув, увидел распростертое на лужайке тело Алекса. Он бросился ко мне, чтобы передать эту страшную весть, прежде чем это сделает кто-нибудь из чужих. — Она повернулась к брату, тот вспыхнул, вспомнив опрометчивый юношеский поступок. — Новость меня потрясла. Отца и мать держал в Индии португальский губернатор, требуя за них выкупа. Мурроу вот-вот должен был поднять паруса, чтобы отплыть туда с золотом, необходимым для их освобождения. И я попросила его взять меня с собой. Я не могла оставаться наедине со своим горем.
— Ты могла приехать ко мне или Дейдре, — резко возразила Виллоу.
Велвет рассмеялась:
— Ты бы попыталась устроить мою жизнь, дорогая хозяюшка Виллоу, а дражайшая Дейдра так бы за меня переживала, что мне в пору ложиться со своим горем в могилу. — Велвет посмотрела на сестер. — Нет, тогда мне лучше всего было уехать в Индию. Мама и папа смогли бы меня поддержать. Но когда мы приехали в Индию, оказалось, что они ускользнули от португальского губернатора и уже плыли домой. Губернатор был взбешен. Он захватил меня прямо на корабле брата и вынудил его отдать выкуп в обмен на мою свободу. Но Мурроу не подозревал, что мама смертельно оскорбила губернатора, отвергнув самым резким образом его недвусмысленные притязания. В отместку за это губернатор решил не возвращать меня брату, а послал в качестве подарка Акбару, Великому Моголу и правителю Индии. Когда Мурроу обнаружил предательство португальца, было уже поздно. Караван, которым отправили меня, давно ушел. Велвет печально вздохнула и продолжила рассказ:
— Я не собираюсь вспоминать ужасные подробности путешествия и моего прибытия в тогдашнюю столицу Могола Фатахпур-Сикри. Вам достаточно знать, что Могол Акбар влюбился в меня и сделал в соответствии с индийскими законами сороковой женой. Я тоже полюбила Акбара, и в августе девятого числа в год 1590-й от Рождества Христова в Кашмире родилась наша дочь Ясаман. Ребенок еще сильнее привязывает женщину к мужчине, — рассудительно заметила Велвет, и все женщины в зале поняли, о чем она говорит. — Я любила человека, которого считала мужем, любила нашу девочку. Когда ей было лишь несколько месяцев от роду, во дворец Могола приехал дядя Майкл О'Малли и сообщил, что в той злополучной дуэли Алекс Гордон не был убит. Он остался жив и, несмотря ни на что, он, а не Акбар, был моим
— А теперь пришла очередь рассказывать Жасмин, — улыбнулся новой племяннице Робин Саутвуд. — Как случилось, что ты оказалась в Англии, дорогая?
Гости разом обернулись к девушке и залюбовались ее красотой и манерами. Лишь граф Брок-Кэрнский еще был зол на это привлекательное существо, которое так перевернуло его жизнь. Больше него злилась только дочь Сибилла. Она была дочерью Велвет, а не эта экзотическая штучка! И она не будет делиться материнской любовью с этой Жасмин! Велвет ее мать!
— Я не помню родившую меня мать, — тихо начала девушка. — Но с раннего детства мне не позволяли забывать женщину по имени Кандра, которую так сильно любил мой отец. Мне рассказывали, что в день, когда Кандру отняли у него, отец поднялся в высокую дворцовую башню, из которой открывался вид на дорогу к побережью, и оставался в ней три дня, спустившись оттуда лишь по настоянию матери, приехавшей на зов испуганных жен, мольбам которых он не отвечал. Когда наконец он вышел из башни, его волосы были седыми. Он так и не перестал горевать о Кандре.
Велвет всхлипнула. Слезы наполнили ее глаза.
— У него были такие красивые темные волосы, — сказала она тихо. — Мягкие, но непокорные, как и он сам. Гримаса боли исказила лицо Алекса Гордона.
— Меня отдали первой жене отца, Ругайе Бегум, чтобы та вырастила меня, — продолжала Жасмин. — Я зову ее мамой Бегум. Жизнь моя в кругу семьи была простой. По отцу у меня было три брата и три сестры. Но вот в день моего тринадцатилетия ко мне в спальню вошел старший брат Салим. Не буду рассказывать ужасных подробностей, но он пытался меня соблазнить и решил это когда-нибудь довести до конца. Но в ту ночь он был терпелив и оставил меня девственницей.
Сибилла охнула, но тетя Валентина тут же ущипнула ее за руку, чтобы прекратить всякое изъявление чувств, способное вызвать гнев отца. Валентина полагала, что, несмотря на невинность, Сибилла знала гораздо больше, чем пыталась показать.
Жасмин рассказала о свадьбе, перешла к убийству Ямала и наконец остановилась. Слезы, которые она до этого сдерживала, бежали по ее бледным щекам. «Помни, что ты дочь Могола», — вдруг услышала она голос мамы Бегум.
— А почему же отец оказался неспособен тебя защитить? — мягко спросил Мурроу О'Флахерти.
Жасмин покачала головой:
— Здоровье отца было сильно подорвано. А на счастье или на беду. Салим был его старшим сыном и наследником. Существовал только один выход — я должна была покинуть Индию. Отец и мама Бегум разработали план побега. В порт Камбей я ехала инкогнито с отцом Кулленом и слугами. Уже в Англии я узнала, что мой папа. Великий Могол, умер через два месяца после моего отплытия.
Теперь Салим взял себе имя Джахангир, что значит Завоеватель Мира, и стал Великим Моголом Индии. Останься я там, и меня бы принудили к кровосмесительной связи с собственным братом. Одна мысль об этом приводила меня в ужас. Отец и мама Бегум полагали, что в Англии в семье родной матери я буду в безопасности.