Дикая и необузданная
Шрифт:
— Добрый вечер, мистер Фарадей.
Приветствие показалось слишком чопорным даже ей самой. В ответ Ник холодно вскинул бровь.
— Добрый вечер, Линдси. Вы сегодня особенно очаровательны. Старомодные кружева по-прежнему в моде, а? — Судя по саркастическим ноткам в его голосе, свойственной ему манере слегка растягивать слова и едва уловимому, но все же заметному ударению на слове «старомодные», она поняла, что со времени их последней встречи он думал о ней.
— Понятия не имею, но кажется, платье с глухим воротником и длинными рукавами
— Неужели все дело в этом? А вот у меня давление резко подскочило при вашем появлении, — ровным тоном парировал Ник и, достав из кармана носовой платок, провел им по совершенно сухому лбу.
Как он может сохранять такой бесстрастный вид, когда она сама не своя от волнения? Увы, ее по-прежнему с неодолимой силой влекло к нему. Его физическая привлекательность действовала на ее глупое тело словно магнит. Во время последней их встречи она было доверилась ему, но в конце концов все решил рассудок, что ее и спасло. Сейчас она понимала, что должна собраться с мыслями, побороть слабость и умерить стук сердца, отвергнутого Ником. Ему нужно было вовсе не оно, а ее тело. И она презирала себя, чувствуя, что сознание этого ровным счетом ничего не меняет: он по-прежнему оказывает на нее магическое воздействие.
Все ее попытки завязать разговор были безуспешными, и она испытала неимоверное облегчение, когда к ним подошел Джим Берн.
— Прошу прощения. Я ненадолго отвлеку Линдси. Нам нужно кое-что обсудить.
— В чем дело, Джим? — спросила Линдси, когда они отошли.
— В приличных фирмах на прощание принято дарить подарок.
— Ты устроил мне такой праздник! Этого вполне достаточно. Боюсь, ты был слишком расточителен.
— Даже если и был, то потратил не больше того, чего ты заслуживаешь на самом деле.
— Надеюсь, ты не заставишь меня произносить речь? — с притворным ужасом спросила она.
— Мне кажется, все только этого и ждут. Впрочем, ты отлично справишься.
Вопреки ожиданиям Линдси, все оказалось не так уж страшно. Ей преподнесли часики в виде браслета. Застегивая их у нее на запястье, Джим Берн шутливо заметил, что не следует воспринимать подарок как напоминание о пунктуальности, и добавил несколько теплых и лестных слов о своей незаменимой секретарше. В ответ она сказала, что с ним, как и с остальными коллегами, было на редкость приятно работать. Потом раздались аплодисменты и все, столпившись вокруг нее, принялись рассматривать подарок.
Лишь спустя некоторое время ей удалось застать Грега Хэммонда в одиночестве. Часть гостей уже разошлась, и вечер, по всем признакам, подходил к концу. Несколько парочек, включая Кэти и Джима Берна, танцевали под медленную мелодию, звучавшую из магнитофона.
— Грег? — окликнула Линдси, трогая его за рукав. — Можно мне поговорить с вами с глазу на глаз?
Как и всякий мужчина,
— Пожалуйста.
Она и мысли не допускала, что он мог так превратно истолковать ее просьбу. Он просто дурачится, подумала Линдси и, решив ему подыграть, шутливо хлопнула по руке.
— Мне нужно кое о чем вас спросить. Пожалуй, лучше пойти в кабинет Джима. Думаю, он не станет возражать.
— Вы меня заинтриговали, — сказал Грег, покорно направляясь за ней следом.
Линдси гадала, обратил ли кто-нибудь внимание на их уход. Кто-нибудь по имени Ник Фарадей.
Подождав, пока она устроится в кресле, Грег уселся напротив и настороженно спросил:
— Итак? — Видимо, по выражению ее лица он заподозрил неладное и не горел желанием узнать, в чем дело.
— Прежде чем задавать вопросы, мне нужно кое-что вам сказать. Фил Купер — мой брат.
На лице у Грега появилось философски-снисходительное выражение.
— Когда вы назвали свою фамилию, я сразу подумал, что он доводится вам братом или по крайней мере дальним родственником. Из этого нетрудно было сделать вывод о причинах вашей неприязни к Нику.
Это признание облегчало задачу Линдси, хотя она и чувствовала в его поведении что-то тревожащее. Но теперь, когда сделан первый шаг, нужно идти дальше.
— Я хочу знать причину увольнения Фила.
— Вы в этом уверены?
— Если бы не была уверена, не стала бы спрашивать.
— Да, конечно. Глупый вопрос.
— Пожалуйста, Грег, — взмолилась она.
— Поверьте, Линдси, мне меньше всего хочется причинять вам боль. К тому же Фил был моим другом.
— Рада это слышать. Значит, у меня будет возможность взглянуть на эту историю с другой стороны.
— Именно это я и хотел сказать. Вы знаете, как он относился к Нику?
— Да, в своих письмах он только о нем и твердил. Поэтому я и подумала: если Фил считал его своим кумиром, то как мог Ник так жестоко его подвести?
— Ник в жизни никого не подводил. Почитание кумира само по себе не может причинить вреда. Беда в том, что этим дело не ограничивалось. Фил завидовал Нику. Ему было трудно свыкнуться с мыслью, что одному человеку дано так много. Он отказывался видеть, что ради этого Ник вкалывает как проклятый.
— Кэти рассказывала мне, что Фил пытался во всем подражать Нику.
— Хотелось бы послушать, как на все это смотрит Кэти… Хотя, пожалуй, нет. Она — глупая, ожесточившаяся женщина, которая ни за что не признает правду.
Злые нотки в голосе Грега насторожили Линдси, и она подумала, уж не говорит ли в нем оскорбленное мужское самолюбие?
— Одно время мне казалось, что вы ладите с Кэти, но потом вы поссорились. Вы из-за этого такой злой?
— Я не зол, а просто расстроен. К тому же мы никогда не питали друг к другу никаких чувств. Я пытался стать ей другом, потому что… Знаете, это Ник решил, что ей кто-то нужен. Я просто выполнял его просьбу.