Дикая кошка
Шрифт:
— Сто тысяч, — произнес отец и пожал руку «белого» кошака-старшего.
— Что это? — грубо спросила я, в упор глядя на командора, — деньги которые ты получишь.
— Нет, — произнес он, — это твое приданное.
— О, святая Родительница, — я приложила ладонь к груди, показывая высшую степень удивления, — у меня будут деньги?
— Деньгами будет распоряжаться твой муж Сайфар, — ответил он, а у меня руки зачесались и я вскочила.
В этот раз удержать меня не успели.
— Вы двое, — я указала на них пальцем, —
Давно я так не ругалась. Со вкусом. Да так, что даже братья супруга покраснели и живо притворились мебелью.
— Александра! — взревел потерявший терпение, муж. — Замолчи.
— Нет, — воскликнула я, — это только начало.
Я толкнула стул. А когда тот упал, отступила на несколько шагов. Тут же раздался шум, отодвигаемый стульев. Видимо все ждали того, что я попытаюсь сбежать.
Ха. Да они же самое интересное еще не услышали. Я рассмеялась бы, если не клокочущий внутри гнев.
— Вы двое, — я снова указала пальцем на старших мужчин, — решаете мою судьбу, даже не поинтересовавшись, а хочу ли я этого. Думаете, смирюсь и буду образцовой домохозяйкой? Вот вам!
Я показала свой любимый неприличный жест и посмотрела на побагровевшего супруга.
— Не красней тут, как девица на выданье, сам не лучше, — меня понесло и тормоза, похоже, окончательно отказали, — строишь из себя хорошего, а сам входную дверь запираешь. И да, тебе как не светило, так и будет дольше, я другого мужчину люблю.
Сказала и даже сама не поверила. А вот хлесткая пощечина от мужа, отрезвила быстро. И я бы ответила ему тем же, если бы этот не схватил меня за руки и не потянул на место, причем стул поднял ударом ноги. А потом меня грубо припечатали на место и склонившись надо мной, яростно зашипели.
— Ты еще не осознала видимо, но тебя продали, причем ради земель клана.
Почему-то посмотрела на отца. И дело не в том, что мне могла понадобиться поддержка. Просто хотелось посмотреть ему в глаза. В данный момент эмоции покинули меня и в душе образовалась сосущая пустота.
— Это не мой клан, — холодно произнесла я, снова посмотрев в перекошенное от гнева лицо супруга, — и земли тоже не мои.
— Думаешь, это кого-то волнует? — он зло усмехнулся. — Дорогая, откуп отдан, и даже если я тебя сейчас прикопаю на месте, никто не вмешается.
— Почему, — вот честно, губы сами спросили. Это была не я. Мне вообще не интересны его мотивы, лишь бы дотерпеть пять дней.
— Ты никому не нужна, Александра, — он решил растоптать меня прилюдно, — и ты только что нанесла мне смертельное оскорбление, усомнившись во мне, как в мужчине.
Я с вызовом посмотрела на него.
— Но ведь это правда, — произнесла я и добавила более тише, — ты же не смог еще затащить меня в постель.
Нависший надо мной рентианец побагровел и с силой сжал спинку стула. Но ожидаемого треска не послышалось. Или не так сильно сжимает, или материал крепкий.
Почему-то
— Хорошо, — вдруг прорычал он мне в лицо, — сегодня ночью ты получишь то, чего так отчаянно добивалась вот этим представлением.
— Я скорее выброшусь из окна, нежели лягу под тебя, — пообещала я, без тени сомнения. А ведь сделаю, вот только друзей жалко и всего того, чего с таким трудом добилась.
И ко мне пришло осознание, что жизнь-то я, люблю.
— Молчать, — не выдержал военный, то есть командор. То есть, мой папочка.
Почему-то, мы синхронно повернулись к нему. А через секунду Сайфар сел на свое место, продолжая держать меня за локоть. И делал он это не слишком вежливо. Но боль терпеть я научилась еще в раннем детстве, так что особого дискомфорта это не доставляло.
Мужчины по очереди поставили свои размашистые подписи и бумаги протянули мне.
— Я не подпишу! — твердо сказала я, не обращая внимания на резкую боль в руке и не задумываясь, ударила по наглой конечности правой рукой.
И снова противный хруст, а затем пронзившая почти все тело, страшная боль. Любая друга закричала бы, а я лишь стиснула зубы и закрыла глаза, чтобы никто не видел моей слабости. Я не имела права ее показать. Не этим надутым богачам, которые ни во что не ставят других.
— Ты подпишешь это, — твердо произнес Сайфар, прямо у уха, — ты же хочешь, чтобы твои друзья долетели.
— У меня рука сломана, — я повернула голову и в упор посмотрела в его синие глаза с вертикальным зрачком, — я физически не смогу это сделать.
— У тебя нет выбора, — он мельком посмотрел в сторону посиневших пальцев, — не я их сломал.
Я зашипела, когда пришлось взять в руку ручку и поставить подпись. Не остановилась. Сделала это. А потом, превозмогая боль, стиснула ее и вонзила в ногу супруга. Послышался крик свекрови, звук отодвигаемых стульев. Кажется, она упала в обморок и братья тут же вышли вместе с ней. Надеюсь, больше не вернутся.
Может я и подписалась, но это не значит, что смирилась.
— Тварь, — он попытался ударить меня, но я поймала его руку и снова посмотрела в глаза.
— Ни ты, ни твоя семейка, не смогут меня подчинить, — прошипела я, отталкивая конечность.
— Александра! — прозвучало над ухом. — Садись.
Это был мой отец. Точнее только тот, кто породил меня.
И я села. Но посмотрела не на него, а на рану в ноге мужа. Почему-то он не вытащил ручку, а что-то написал в свайдере и тоже сел. Но, странным было не это, а то, что он молчал. И вот это меня откровенно пугало, так как я привыкла к бурной реакции со стороны пострадавших. Захотелось срочно отдалиться, но не смогла даже приподняться, ноги не держали. Впервые.