Шрифт:
Глава 1
– Ну, что? Ты была в офисе, рассказала, как все было? – несется из мобильного телефона нетерпеливый голос подруги.
– Нет, я не была… - отвечаю тихо.
– Что?
– Не была, говорю! – повторяю уже громче.
– Почему? Лиза, ты что, струсила?
– Нет… ну… у меня были дела, срочные. Я завтра пойду, - я лгу подруге и знаю это, а что хуже всего - и она это знает.
– Лиза?! Что может быть важнее того, чтобы сходить на работу и рассказать директору, что это был твой клиент и твой договор, а эта белобрысая лошадь
– Я завтра схожу, правда, Ань. Я не могу больше разговаривать, перезвоню, - и нажимаю отбой прежде, чем подруга успевает еще что-то сказать.
Задумчиво смотрю на свое отражение в витрине магазина. Маленькая, худая, с гулькой на голове и в очках. Некрасивая, но умная. Лучшая ученица в школе, студентка в универе. Диплом с отличием. Работа, о которой я могла только мечтать. Меня взяли с испытательным сроком в три месяца, но через четыре недели перевели в штат. И все было так хорошо, что казалось сказкой, а потому быстро закончилось. Ровно тогда, когда появилась в нашем офисе яркая и модная Оля, которая сумела быстро втереться в доверие к директору, подсидев по ходу дела нескольких коллег, в том числе и меня.
Открываю сумку, заглядываю в кошелек и почти против воли тяжело вздыхаю. Если в ближайшие полтора-два месяца не найду работу, придется съезжать со съемной однокомнатной квартиры в хорошем районе и возвращаться в общежитие. Вздрагиваю, вспомнив соседей-алкоголиков, которым не единожды вызывала милицию. Не хочу опять туда!
– Девушка, дай на хлебушек, - раздается рядом со мной хриплый голос.
Испуганно поворачиваюсь. Совсем рядом стоит неопрятного вида молодой парень. Костяшки пальцев сбиты, одежда вся в каких-то пятнах, волосы давно не мыты и не стрижены.
– Нет у меня, - пищу испуганно, шарахаясь от него внутрь магазина.
Долго хожу между продуктовыми рядами, раздумывая, что бы такое купить, чтобы не сильно тратиться, но и не ложиться спать голодной. В итоге беру упаковку сухого гороха и две картошины. Будет суп на два дня. Довольная собой и покупками, выхожу из магазина, опасливо рассматривая улицу, нет ли где поблизости того парня. Но нет, тихо и немноголюдно вокруг. Середина недели, вечер, начало осени. Как всегда в это время года меня накрывает меланхолией. Два года назад, в сентябре, долго и тяжело умирала моя мама – единственный близкий мне человек. Рак, он такой рак! Годами прячется внутри человека, как в панцире, а потом резко вылезает и сжимает свои клешни там, куда дотянется. С тех пор я до холодного ужаса и почти истерики боюсь смерти. Не смотрю новости, ужастики, мистику и прочее. Ничего, где может встретиться это слово, даже случайно.
Аня, моя подруга, говорит, что смерть – это часть жизни. Звено в цепи постоянных перерождений души. Но я не верю в перерождения. Для меня существует только здесь и сейчас, все остальное – ерунда!
Перехожу улицу и останавливаюсь в раздумьях. Сначала предполагалось, что поеду на автобусе, но потом решаю пройтись пешком. Тут всего три небольшие остановки, лучше сэкономлю деньги и куплю себе завтра что-то вкусненькое. Так хочется того шоколадного пирожного, которое недавно видела в кондитерской. Очередной раз вздыхаю о том, как бывает переменчива жизнь. Две недели назад я покупала эти пирожные по несколько штук, а теперь даже на одно жаль денег, которых остается с каждым днем все меньше.
В какой-то
– Дай денег, страшила! Не видишь, мне очень надо!
– Нет! – вскрикиваю, пытаясь вырвать руку и слыша, как трещит ткань рукава.
– Дай! Я видел, у тебя есть! Не жлобись!
Парень явно в ярости, а еще не в себе. Глаза стеклянные, но запаха алкоголя нет.
– Хорошо! Я дам денег, только отпусти руку, мне больно, - пытаюсь говорить спокойно, понимая, что передо мной или психически больной человек, или наркоман. В любом случае, оба варианта – это очень и очень опасно.
Парень отпускает мою ветровку, и я делаю самую большую глупость в своей жизни: пытаюсь сбежать, надеясь, что за очередным поворотом аллейки есть люди, и они меня защитят. Бегу так, как никогда в жизни. Дыхание сбивается, сердце стучит в висках, и я не слышу, есть ли за мной погоня. А она есть. Я это понимаю, когда получаю сильный удар в спину и теряю из-за него равновесие, растянувшись во всю длину тела по асфальту.
– Ты что, страшилка, решила меня надурить? А?! А-а?! Отвечай, уродина! – орет надо мной парень, с каждым словом свирепея еще больше, хотя, казалось бы, куда уже больше.
Сбитые в кровь ладони и колени ужасно болят, но я даже не могу плакать, до того мне страшно. Парень наклоняется и поднимает меня за шиворот, как котенка. Говорит и каждый раз встряхивает.
– Чё молчишь, страшилище?! Язык проглотила? Деньги давай!
– Сейчас-сейчас! – меня колотит от страха, я прикусываю себе язык, когда говорю, и от внезапной острой боли, глаза мгновенно наливаются слезами.
– Не вздумай рыдать, слезами не разжалобишь! – меня дергают еще раз, причем с такой силой, что с носа слетают очки и падают куда-то на асфальт, а еще кажется, что вслед за ними отвалится и голова. – Чё тянешь, уродина?! Быстрее давай!
Я на ощупь нахожу свой кошелек в сумке, пытаюсь открыть его дрожащими руками. Прорывает плотину слез, и они текут по щекам безостановочно, напрочь лишая меня возможности хоть что-то увидеть. Грабитель выхватывает из моих пальцев кошелек, отбрасывает меня, как мусор, и на секунду забывает, что не один.
– И это все?! Это все, что у тебя есть?!
Я вскрикиваю, инстинктивно вжимаю шею в плечи и закрываю заплаканное лицо. Парень так кричит и машет руками, что я уверена – сейчас ударит. Но он не бьет, а хватает меня опять за грудки и дергает из стороны в сторону, продолжая орать. Раздается треск ткани, это рвется моя самая красивая блузка, в которой я сегодня ходила на собеседование. Пуговицы разлетаются в разные стороны, оголяя мою шею и грудь до самого бюстгальтера.
На мгновение грабитель перестает меня дергать, а его стеклянный взгляд замирает на моей хилой грудной клетке. О, Боже! Господи, пожалуйста, пусть он сочтет меня достаточно некрасивой, пусть он заберет деньги, пусть даже побьет меня, но только не ЭТО. И тут он говорит: