Дикая маргаритка
Шрифт:
— Просто ведите меня и рассказывайте о том, что я вижу, — спокойно произнес Феликс.
— Прежде всего, это работающий музей. В нашей коллекции собраны старинные ярмарочные аттракционы, не копии и не подделки. Мы считаем, что карусели и качели должны работать и приносить людям радость, как сотню лет назад, а не пылиться в витринах за стеклом. К тому же это реальная возможность для детей и взрослых испытать сегодня те же чувства, какие наши дедушки и бабушки испытывали, гуляя по настоящей ярмарке.
— У вас тут есть аттракционы, относящиеся к девятнадцатому веку? — удивился Феликс.
— Карусель
— Полиция уже нашла виновников?
— Пока нет, — пожала плечами девушка. — Но когда их найдут, мне бы хотелось их заполучить на неделю.
— Хотите их проучить?
— Смотря что под этим подразумевать. Когда я увидела, что они сделали, я пришла в ярость, но потом, немного успокоившись, подумала, что у этих подростков страсть к разрушению оттого, что они выросли в среде, где никто никого и ничто не уважает. Для них не существует системы ценностей. Если б они поработали на меня, я нашла бы применение их энергии и показала, что у них тоже есть таланты. Если б они начали уважать себя, научились бы уважать других.
— Вы бы отпустили их без наказания? — удивленно спросил Феликс.
Дейзи развела руками:
— Тюремное заключение не исправит этих ребят. Не находя выхода своей энергии, они станут еще агрессивнее и, выйдя на волю, снова начнут разрушать. Есть другой путь: они не будут уничтожать результаты собственных усилий, если что-то построят своими руками. Они будут защищать это.
Он кивнул, но его лицо оставалось бесстрастным.
— Вы склонны видеть в людях хорошее?
— Знаете, я не столь наивна, чтобы смотреть на мир сквозь розовые очки. Однако видеть в людях хорошее гораздо приятнее, чем цинично подозревать во всем корыстный интерес. В каждом есть хорошее и плохое, но важно научиться выявлять хорошее и подавлять плохое. — Дейзи замолчала, поняв, что слишком увлеклась. — Впрочем, вы пришли не за тем, чтобы выслушивать мои теории. Давайте посмотрим, что мы тут имеем.
Она показывала ему аттракционы, попутно рассказывая их историю.
— До тысяча девятьсот тридцать пятого года все было построено на семейном предприятии. Кризис пятидесятых позволил выкупить для музея большинство механизмов.
Феликс задавал много вопросов, причем каждый следующий казался Дейзи все более критическим. Когда они подошли к ее любимым качелям в виде гондолы, ее терпению пришел конец. Сложив руки на груди, она посмотрела ему в глаза:
— Вы подвергаете сомнению все, что я говорю. Кажется, вы считаете Билла и меня дилетантами. Напомню, что Билл руководит парком уже более тридцати лет, из них десять я работаю рядом с ним. Он прекрасно справляется со своим делом, а вы к нам несправедливы.
— Я оцениваю деловые активы предприятия. Это мой бизнес, а я просто выполняю свои обязанности, — невозмутимо отреагировал Феликс.
— Это наше предприятие, и мы хорошо делаем свою работу. — Дейзи высоко подняла подбородок и пожалела, что не может стать выше ростом и крупнее, чтобы он принимал ее всерьез.
— Вы можете быть выдающимся механиком, знать все о том, как работают механизмы, а также их историю, но ваши управленческие способности,
— Это парк исторического наследия, господин Гисборн, — холодно напомнила Дейзи.
— Феликс, — поправил он.
Дейзи умышленно отказывалась называть его по имени.
— Весь смысл нашего музея, господин Гисборн, сделать историческое наследие доступным людям. Старинных аттракционов почти не осталось, и немногие находятся в рабочем состоянии. Мы реставрируем их, спасая от разрушения.
— Не имея денег на содержание парка, вы будете вынуждены закрыть его и прекратить реставрацию. Настало время компромисса.
— Поэтому мы ищем спонсора.
Собственно, за этим его и пригласили, посмотреть, что он может предложить им, а они — ему.
Феликс посмотрел на нее, прищурив глаза:
— Вы не из числа женщин, которые легко идут на компромисс, не правда ли?
Дейзи подумала о трех бывших ухажерах, которые пытались изменить ее. Если она не устраивает кого-то такой, какая есть, то этот человек ее не интересует. То же самое касается бизнеса: когда цена инвестиций предполагает изменение политики компании Белл, как только речь заходит о деньгах, а не о сохранении исторического наследия и традиций, она готова отказаться от любой помощи. Скорее уж она поищет дополнительного заработка на стороне, чтобы пережить трудные времена и найти спонсора, который будет разделять ее взгляды.
— Рада, что вы это поняли. — Она подняла подбородок повыше. — И не тешьте себя иллюзией насчет моего имени Дейзи — маргаритка. Я не маленький хрупкий цветок.
— Маргаритка… — Феликс склонил голову набок. — Вы правы. Вам больше подойдет имя Башмачок.
— Почему башмачок?
Он кивнул на ее мальчишеские рабочие ботинки. Дейзи нарочно носила их, чтобы поддразнить старших братьев. Она готова была съязвить, но Феликс заговорил снова:
— Я приглашаю вас поужинать со мной сегодня в ресторане моего отеля.
Приглашение прозвучало как приказ, отчего она разозлилась еще больше. Зачем он пригласил ее? Не хочет ли приударить за ней?
— Деловой ужин, — уточнил Гисборн.
Дейзи показалось, что он прочитал ее мысли, и она покраснела. Конечно, он не предполагал романтического свидания. Такие мужчины ухаживают за роскошными женщинами, которые носят высокие каблуки и бриллиантовые серьги. Простушки, как она, их не интересуют. Ей, впрочем, он нужен тоже только как инвестор — судьба музея для нее гораздо важнее.
— Спасибо. Думаю, Билл тоже свободен вечером.
— Честно говоря, я бы хотел, чтобы были только вы и я. После стольких лет работы в качестве зама вы должны знать ответы на все вопросы. Незачем отрывать Билла от семьи.
Феликс точно угадал, что у нее нет никого, кто бы возражал против такого предложения. Не стоит и спорить, ведь сегодня ее ждал еще один вечер в компании Титана.
— Между прочим, — добавил он, — в ресторане принят дресс-код: джинсы и рабочие комбинезоны не приветствуются.