Дикая Охота
Шрифт:
— Жить вообще вредно, — буркнул немного пришедший в себя Кобылин. — От этого умирают.
Девушка скорбно поджала губы, покачала головой, взглянув на охотника с укоризной.
— Не смешно, — сказала она. — Совсем не смешно. Я увидела, что тебя грозит опасность, и пришла проверить. А это был всего лишь ночной кошмар. Если бы ты не позвал меня, я бы просто ушла.
— Так ты меня разбудила? — пробормотал Кобылин, отлепляясь от холодной стены. — Постой, проверить? Разве ты не знаешь, ну, срока? Когда мне будет действительно пора?
— Сроки — это не
— А что к тебе? — тихо спросил Кобылин и подался вперед. — Кто ты? Кто ты такая на самом деле?
— Сам знаешь, — отозвалась Смерть, подтягивая ноги и обнимая колени.
— Не знаю, — возразил Кобылин, не отводя взгляда от черных глубоких глаз. — Я ничего не знаю о тебе. Кто ты на самом деле? Что тебе нужно от меня, почему ты преследуешь меня?
— Ты интересный парень, Кобылин, — отозвалась девица, окидывая Алексея преувеличенно заинтересованным взглядом. — Никто перед тобой не устоит…
— Я помню ее, — прервал ее охотник. — Ее звали Наташа. Она жила в соседнем доме. Тогда ей было лет пятнадцать или шестнадцать… Она ходила в этой дурацкой майке мимо гаража, в котором мы, двадцатилетние идиоты, собирали мотоцикл и глушили водку. Мы ее не замечали — у нас достаточно было шалав, чтобы обращать внимание на всякую мажорную мелочь из соседнего подъезда, за которую можно и срок получить. Потом… потом она куда-то пропала, а нам было уже не до того.
— Пропала… — медленно протянула черноволосая девушка. — Это было летом. «Газель», уворачиваясь от столкновения с лихачом, вылетела на тротуар у автобусной остановки. Один удар — и все. Больше никто не пострадал.
Кобылин почувствовал, как у него волосы встают дыбом. Вот, приближается то невыразимое и необъяснимое. Чуть-чуть правды. Или полуправды.
— Ты — не она, — прошептал охотник. — Совсем не она.
— Верно, — черноволосая девчонка, обнимавшая свои коленки, подняла взгляд на Кобылина. — Не она. Во мне каждый видит что-то свое.
Ее силуэт поблек и расплылся, истончился, подернулся зыбким маревом, и Алексей увидел уже знакомую картину — как один облик быстро сменяет другой. Черный плащ с пустым капюшоном, скелет, старуха с истлевшей, рассыпающейся кусками кожей, черное пятно с алыми искрами глаз… И наконец мужчина средних лет, с длинными лохмами свободного художника, худым лицом и выступающими скулами. Острый подбородок, пронзительный взгляд темных глаз, белая отметина крохотного шрама на левой щеке… Некто Алексей Кобылин. Охотник.
— Некоторые теперь видят и это, — тихо сказал двойник.
Кобылин шумно сглотнул, помотал головой, отгоняя наваждение.
— Не то, — хрипло сказал он. — Все не то. Кто ты на самом деле? Что тебе надо?
Двойник расплылся мутным облаком, замерцал, стал прозрачным и в тот же миг вновь собрался в знакомую фигуру девушки, которую когда-то звали Наташей.
— Я всегда рядом, с каждым из вас, — прошептали бледные губы. — Но не каждый меня видит. Это не я пришла к тебе, Алексей, это ты однажды увидел меня. И продолжаешь видеть до сих пор. Мы связаны
Кобылин тяжело дышал, не отрывая взгляда от белого как снег лица в обрамлении тяжелых черных волос. Его дыхание, вырываясь из приоткрытого рта, поднималось к темному потолку зыбким маревом пара. Охотнику было жутко — до дрожи в пальцах, до зубовного скрежета. И вовсе не от того, что перед ним сидела смерть, получившая зримый облик. Нет. Он чувствовал, что прикоснулся к чему-то запретному, страшному, к тому, к чему обычному человеку прикасаться нельзя. Эта тайна, это знание — не для людей, не для их умов. Но человек ли он теперь, обычный ли смертный, со своими простыми желаниями и непоколебимой уверенностью в том, что он знает, как устроен этот мир? Или он орудие, механизм, что служит лишь одной определенной цели… Кажется, он уже знал ответ на этот вопрос.
— Зачем ты здесь? — спросил Кобылин, выпрямляя спину и расправляя плечи.
— Я? — Девушка нахмурилась, не понимая причины резкой смены темы. — Я просто почувствовала, что ты в опасности…
— Чушь, — отрезал Кобылин, ощутив прилив уверенности. — Ты тут, потому что тебе нужная моя помощь. Ты не всесильна. Ты вовсе не смерть — не та настоящая смерть, темный жнец, разрушитель миров. Кто ты?
— Но-но! — Девушка тоже выпрямилась и, заметив блеск в глазах Кобылина, погрозила ему пальцем. — Уже прикидываешь, как меня можно упокоить? Дерзишь мне, пацан?
— Ответь, кто ты, — потребовал Кобылин, поднимаясь на ноги. — Я почувствую, если ты начнешь врать.
В глазах девушки Наташи сверкнули алые искры, полыхнули кострами, разгораясь все сильнее и бросая на пол красные блики. Смерть поднялась на ноги, становясь с каждой секундой все выше. Темные волосы волной скользнули по спине, превращаясь в черный плащ до пят. Черная футболка рывком превратилась в драный балахон, а лицо исчезло в глубине появившегося капюшона. Лишь два алых пятна на месте глаз пылали в темноте.
— Как смеешь ты…
— Ответь, кто ты, — потребовал Кобылин, без страха делая шаг к темной фигуре с пылающими глазами и не сводя с нее взгляда. — Ответь, пока я не спросил у тебя — кто я.
Черный балахон взметнулся ворохом огненных искр, рассыпался по всему чердаку, а когда метель из пепла осела, на пенопластовом листе осталась сидеть хрупкая фигурка юной девушки, обхватившей тощие коленки длинными руками.
— Дурак ты, Кобылин, — с обидой произнесла Наташа. — И не лечишься.
Кобылин, так и не тронувшийся с места, нависал над ней, как кусок скалы — такой же молчаливый, твердый и непреклонный. Он не отводил от белого лица глаз и ждал.
— Существует иной порядок вещей, отличный от принятого, — тихо отозвалась девушка, отводя глаза первой. — Ты прикоснулся лишь к самому краю этого порядка и уже… Уже изменился. Тебе не нужно знать…
— Кто ты? — прошептал Кобылин одними губами, наклоняясь к девушке так, что его губы едва не коснулись черных волос. — Ответь, или я не стану тебе помогать.