Дикая охота
Шрифт:
– Дай мне, – облизнув пересохшие губы, проговорил юноша и отобрал овощ у недовольной магички. – Я так никогда еще не делал.
Сьерра злобно зашипела, но Томас смерил ее пренебрежительным взглядом:
– Хочешь, она закричит, и через минуту здесь будет половина пансиона?
Девушка прикусила язык, глядя на то, как юноше достается все самое интересное в этой игре.
Томас продолжил свои ласки рукой, и очень быстро все сомнения Лилы были развеяны.
Влажные пальцы Томаса скользили по нежной девичьей плоти, то и дело ныряя в мокрую пещерку в самой ее глубине. Лила вздрагивала от каждого такого движения, но почти сразу расслаблялась на очередной
С победным видом Сьерра ухмыльнулась, переводя взгляд с распаленного необычной лаской Томаса на запыхавшуюся подругу:
– Я же говорила, что тебе понравится. А теперь давайте мне так же…
***
С бешено колотящимся сердцем и смятением в мыслях Тая отпрянула от заветной щелки и поспешила спуститься вниз. Туда, где ее уже поджидала мать-настоятельница.
– Поторопись, дитя мое, мы и так потеряли много времени, – Нирина протянула Тае руку. – Совсем скоро луна войдет в полную силу.
Тая молча кивнула и последовала за наставницей в сторону задних ворот. Ими пользовались нечасто, в основном, старшие послушницы, что остались жить и работать при пансионе, и ходили этим путем в лес собирать целебные травы. Там можно было тихо выйти из обители, чтобы никто не заметил двух полуночных беглянок.
Женщины уже приблизились к ограде, когда сзади раздался торопливый топот. В их сторону бежала запыхавшаяся сестра-хозяйка, которая заведовала бытовыми делами пансиона.
– Матушка Нирина! Матушка Нирина! Постойте! – сестра очень торопилась перехватить настоятельницу.
– В чем дело, Кетти? – Нирина протянула было руку к запиравшим калитку замкам, но на миг ее пальцы зависли в воздухе.
– Матушка-настоятельница, к нам гости, – Кетти, наконец, добежала до ворот и остановилась, тяжело дыша. Сестра-хозяйка была полноватой и подобные пробежки нелегко ей давались.
– Гости? – Нирина недовольно сдвинула брови. – Наблюдатели должны были прибыть только завтра к обеду. Почему меня не предупредили, то они приедут раньше?
Кетти потрясла головой:
– Это не наблюдатели. Он всего один – гость то есть.
– Один? – казалось, мать-настоятельница удивилась даже сильнее, чем если бы наблюдатели и вправду прибыли раньше времени.
– Путник просится на ночлег, – Кетти торопливо поправляла волосы, выбившиеся из-под платка во время бега.
– Мужчина? – Нирина спросила так резко, словно плюнула, и Тая даже вздрогнула от ее интонации.
Кетти молча кивнула.
– Прогнать прочь, – Нирина отвернулась от сестры-хозяйки и уже собралась открыть калитку, но Кетти проговорила едва слышно, словно боялась, что ее слова попадут не в те уши:
– Он платит адамантами…
Рука Нирины вновь замерла:
– Откуда знаешь?
Кетти протянула пухлую ладошку, на которой призывно поблескивали два небольших камешка:
– Велел показать вам, если будете сомневаться.
Нирина сгребла камни в пригоршню и поднесла вплотную к глазам:
– И впрямь адаманты. И он так просто
– У него их полный кошель.
Нирина явно колебалась. Адаманты были крайне дороги, за один камень среднего размера давали целую меру чистого золота. Их ценили не только ювелиры за исключительную красоту, но также мастеровые разных специальностей за невероятную прочность. Нож, покрытый крошкой из адаманта, мог резать любой камень или металл и даже, говорят, чешую дракона. А уж о магических свойствах этого минерала была написана не одна заумная книга.
– Ладно, – наконец, жадность пересилила, и Нирина сдалась. – Примем гостя, раз он такой щедрый. Где он?
– У главных ворот дожидается вашего решения, – Кетти нервно теребила юбки, то и дело поглядывая на камешки, что она так опрометчиво выпустила из рук.
– Идем, приветим странника, а потом закончим начатое. – Нирина повернулась к Тае, – сейчас пойдешь со мной, да только смотри, стой тихонько и не высовывайся. Немножко времени у тебя еще есть.
И с этими словами Нирина быстрым шагом направилась к главному въезду в обитель.
***
Тая семенила за настоятельницей, словно преданная собачонка. Ей было страшно, Полнолуние близилось, а тут так некстати в пансион приехал чужак. Да еще мужчина. На территорию обители мужчин пускали крайне неохотно. Девушки, что постигали в ее стенах магические премудрости, должны были хранить чистоту, физическую и моральную, и любые соблазны могли негативно сказаться на результативности их обучения или даже привести к беде. В истории Илларха были случаи, когда магическая энергия юной послушницы, что нарушила обеты невинности, выходила из-под ее контроля, и учиняла неприятности. Потому мужчины были редкими гостями в стенах пансиона. Исключение составляли только мэтры магической науки, которые приезжали отбирать дипломированных магичек для будущей работы, да родственники послушниц. Да и то, последних не жаловали, выделяя ученицам для свиданий с семьей два-три дня в учебном году.
Таю встреча с представителем противоположного пола пугала по своим причинам. Хоть прошел уже целый год после той трагической ночи, когда пятеро жестоких насильников лишили ее невинности, воспоминания по-прежнему приносили ей боль. Даже просто звуки низких мужских голосов, принадлежавших охотникам, которые привозили дичь к воротам пансиона, заставляли ее непроизвольно замирать от страха.
Ночной визитер поджидал настоятельницу, стоя в воротах и не смея переступить порога без ее дозволения. Нирина замерла перед незваным гостем, маленькая и кругленькая против высокого широкоплечего незнакомца. Увидев мать-настоятельницу, мужчина сделал шаг вперед. На нем был темный дорожный плащ с капюшоном, полностью скрывавший его лицо, на поясе угадывались ножны с оружием, что, впрочем, было неудивительно. Все взрослые мужчины, даже крестьяне и ремесленники, если хотели сохранить свою жизнь и добро, носили при себе оружие, особенно в дороге.
– Покажи лицо, незнакомец, – Нирина не пыталась строить радушную хозяйку.
Мужчина молча откинул с лица капюшон, и Тая непроизвольно попятилась, прижимая к груди узелок со своими вещами. Незнакомец был красив, но эта красота пугала девушку. Первобытная дикость мешалась во внешности ночного визитера с непривычной Тае порочной страстностью. В свете факелов блеснули его светло-карие глаза, похожие на две капли расплавленного меда. Он заговорил, приветствуя Нирину, и голос его оказался глубоким и тягучим, словно густое вино, и таким же пьянящим.