Дикая роза
Шрифт:
– Но, Шейми, а как же Эрнест Шеклтон и его экспедиция? – робко спросила Дженни.
– Придется Шеклтону совершить бросок через Антарктику без меня. Теперь мое место здесь. С тобой и нашим ребенком. Выходи за меня, Дженни. Скажи «да».
Дженни покачала головой.
– Шейми, я… мне нужно тебе сказать… – тихим, измученным голосом начала она.
– Что? О чем тебе нужно мне сказать? Что ты не хочешь выходить за меня? Что у тебя есть кто-то еще? – со смешанным чувством боли и удивления спросил он.
Дженни вскинула голову.
– Кто-то еще? –
Шейми подвел ее к диванчику, усадил себе на колени и поцеловал:
– Дженни, я так счастлив. Честное слово. Это так здорово: мы с тобой и наши дети. Я люблю тебя, Дженни. Очень. Я говорил тебе это в Кембридже. С тех пор ничего не изменилось. Как любил тебя тогда, так продолжаю любить и сейчас.
Дженни протяжно выдохнула. Казалось, это был ее первый выдох за многие дни.
– И ты не расстроен? – спросила она.
– Расстроен? Я просто счастлив! С какой стати мне расстраиваться. А ты?
– Ни капельки. Но видишь ли… Моей беременности всего несколько недель. Так говорит Харриет… доктор Хэтчер. Пока все идет прекрасно. Но через несколько месяцев положение изменится.
Шейми озорно улыбнулся:
– Теперь понятно. Ты беспокоишься, что будешь не идти, а переваливаться по проходу, неся свой огромный живот, и все в церкви узнают, что ребеночка мы зачали гораздо раньше брачной ночи. Тебя это волнует?
– Да, – покраснев, ответила Дженни.
– Об этом можешь не волноваться.
– Не волноваться?
– Да. Если кто-то что-то скажет, я просто объясню, что… так получилось.
– Шейми!
– …В старом, полуразвалившемся хлеву на берегу реки Кам. – Шейми поцеловал ее в губы. – Я расскажу, как нас застиг ливень, как ты заманила меня в хлев и воспользовалась представившейся возможностью, – сказал он, расстегивая пуговицы на ее блузке. – Я оказался совершенно беспомощным и… – Он оттянул камисоль, заглянув внутрь. – Если бы они могли видеть твои… они бы мне поверили.
– Угомонись! – шикнула на него Дженни, застегивая камисоль.
– А они стали еще больше. В смысле, когда ты забеременела. Я слышал, что у беременных всегда так. Надеюсь. Я люблю, когда в том месте много прекрасного тела.
– Шейми, перестань шутить!
– Почему бы мне не пошутить? – удивился он. – В чем причина?
– В чем причина? Ты что, пропустил мои слова мимо ушей? Я не могу идти к алтарю с выпирающим животом!
– Ошибаешься. Я слышал каждое слово. И предлагаю: давай поженимся завтра.
– Завтра?
– Да, завтра. Можем отправиться поездом в Шотландию. В Гретна-Грин [7] . Проведем там ночь, а утром поженимся.
Казалось бы, Дженни нужно радоваться и благодарить Шейми за столь быстрое решение их брачного вопроса.
– Дженни… дорогая, да что с тобой?
– Шейми, я не могу поехать в Гретна-Грин. Не могу выходить замуж, когда рядом не будет отца.
– Ничего страшного. Тогда устроим свадьбу здесь. Огласим наши имена в это же воскресенье, идет? За сколько времени до церемонии их нужно оглашать?
7
Знаменитая шотландская деревня, где браки заключались без соблюдения формальностей, требуемых в других местах.
– За три недели.
– Тогда через три недели, считая с воскресенья, мы поженимся. Твой отец нас обвенчает. Уверен, и моя сестра захочет внести свой вклад. Устроит нам свадебный завтрак, ланч или что-то в этом роде. – Шейми был возбужден, отчего его речь сделалась торопливой. – Отсюда я отправлюсь прямо к агенту по недвижимости. Подыщу нам уютную квартиру рядом с Гайд-парком. А потом я пойду в мебельный магазин и присмотрю кровать с большим мягким матрасом. Как только мы поженимся, я уложу тебя на эту кровать, и мы с тобой такое устроим!
Говоря, он расстегнул еще несколько пуговиц на блузке Дженни, затем приподнял камисоль и взял в руки ее груди. Поцеловав их, Шейми поцеловал ей шею, губы и нежную впадинку под ухом. Дженни не противилась его рукам и губам. Она и сама его хотела. Очень хотела. Ей было не дождаться, когда они поженятся и окажутся в своей квартире, на своей кровати. Ей хотелось ощущать его прикосновения в темноте, слышать, как он шепчет ее имя, и знать, что он действительно принадлежит ей.
– Ой, нет, – пробормотал Шейми, вдруг оборвав поцелуй. – Черт побери!
– Что на этот раз? – спросила Дженни, оправляя камисоль.
– До меня только сейчас дошло. Я же должен пойти к твоему отцу и сказать, что ты беременна. Это после моего-то обещания беречь тебя в Кембридже.
– Не беспокойся… – начала было Дженни, застегивая блузку.
– Не беспокоиться? Нет, я беспокоюсь. Мне до чертиков страшно! Айсберги, морские леопарды, снежные бури меня никогда не пугали. Но сказать преподобному Уилкотту, что я сделал его дочку беременной… это меня всерьез пугает.
– Давай ему не скажем. Повременим, – предложила Дженни, кусая губу.
– Нет, мы должны сказать. Я должен. Так надлежит поступать порядочному человеку.
Шейми встал. Дженни тоже встала, оправляя подол юбки и растрепавшиеся волосы.
– Ты оставайся здесь. Это разговор между твоим отцом и мной. Посиди пока. Я вернусь.
Дженни улыбнулась ему, но, как только за Шейми закрылась дверь, ее лицо исказила гримаса. Дженни была по-настоящему счастлива, однако к ее счастью примешивалось сильное беспокойство. Неожиданная беременность была выше ее надежд. Это граничило с чудом. Шейми и понятия не имел, поскольку она не сказала ему правды ни о шраме, изуродовавшем ей правую сторону, ни о происшествии, которое и стало причиной появления шрама.