Дикие карты (сборник)

Желязны Роджер Джозеф

Циклон рассказывает Хираму, что, по его мнению, его трехлетняя дочь унаследовала его способности, и Хирам, сияя, пожимает ему руку, поздравляет гордого папашу и провозглашает тост. Даже его звучный, хорошо поставленный голос не может перекрыть гам, поэтому Хирам вынужден сжать руку в кулачок и сделать то, что он делает с гравитационными волнами, и вот он уже весит еще меньше, чем тридцать фунтов, и взмывает под потолок. Паря в воздухе под огромной люстрой в стиле артдеко, поднимает бокал с «Пиммзом» [78] и произносит речь. Ленни Бернштейн и Джон Линдси пьют за маленькую Мистраль Хелен Карлайсл, будущую

представительницу второго поколения тузов. О'Нилы и Райаны поднимают бокалы за Черного Орла, Парламентера и в память о Блайз Стэнхоуп ван Ренссэйлер; Лилиан Хеллман, Джейсон Робардс и Бродвейский Джо произносят тост в честь Черепахи и Тахиона, и все пьют за Джетбоя, нашего общего прародителя.

78

Алкогольный напиток из джина.

После тостов наступает время заняться делами. Доктору Тахиону нужна помощь, помощь его джокертаунской клинике, помощь в его судебном процессе — сколько она уже тянется, его тяжба, чтобы вернуть себе право владения своим космическим кораблем, который правительство незаконно реквизировало у него еще в сорок шестом? Просто позор — забрать корабль после того, как он проделал такой путь, чтобы помочь! И они, разумеется, наперебой предлагают свою помощь, свои деньги, своих адвокатов, свое влияние. Тахион, рядом с которым стоит поразительно красивая женщина, говорит о своем корабле: «Корабль жив, он такой одинокий…» Из глаз его начинают струиться слезы, а когда Тахион сообщает, что корабль называется «Малютка», то не за одной контактной линзой поблескивает слезинка, угрожая искусно нанесенному макияжу. И, разумеется, совершенно необходимо что-то сделать с «Джокерской бригадой», это ведь немногим лучше геноцида, и…

Но тут подают ужин. Гости направляются к заранее отведенным местам; схема размещения, составленная Хирамом, настоящее произведение искусства — продуманная и пикантная под стать его кулинарным шедеврам: повсюду царит идеальная гармония богатства, образованности, остроумия, красоты, хвастовства и популярности, и за каждым столиком непременно сидит какой-нибудь туз, непременно, чтобы никто не остался обиженным в этот год, месяц и час шика диких карт…

Эдвард Брайант и Лианна С. Харпер

ПОДЗЕМКА

Уворачиваясь от запрудивших дорогу такси, Розмари Малдун перебежала Централ-Парк-Уэст, вошла в парк и поняла, что ей предстоит трудный день. Она растерянно пробиралась сквозь толпу собачников, собравшихся на тротуаре, и выглядывала среди них Вонищенку.

Розмари была интерном нью-йоркского отдела социального обеспечения, и ей поручали самые сложные случаи, за которые не брался никто другой. Вонищенка, загадочная бродяжка, которая досталась ей сегодня днем, принадлежала к их числу. Ей было никак не меньше шестидесяти, а пахла она так, как будто не мылась, по крайней мере, половину этого срока. К этому Розмари так и не привыкла. Ее собственное семейство — тоже не сахар, но все они хотя бы ежедневно принимали душ, на этом настаивал отец. А перечить ее отцу не смел никто.

Она занималась отбросами общества именно из-за их отчужденности. Очень немногие из них не порвали со своим прошлым и со своими родными. Розмари отдавала себе в этом отчет, но ей хотелось верить, что, каковы бы ни были причины, главное — результат. Она могла помочь им.

Вонищенка стояла в тени раскидистого дуба. При ближайшем рассмотрении оказалось, что женщина, размахивая руками, что-то говорит дереву. Розмари покачала головой и вытащила

досье Вонищенки — совсем тонкое: настоящее имя неизвестно, возраст неизвестен, место рождения неизвестно, прошлое неизвестно. Судя по скудной информации, эта женщина жила на улице. По предположению предыдущего социального работника, занимавшегося ею, Вонищенку турнули из какого-то государственного учреждения, чтобы освободить место. Бродяга явно страдала паранойей, но, скорее всего, не представляла никакой опасности. Поскольку Вонищенка отказалась сообщать о себе что-либо, они никак не могли помочь ей. Розмари, вздохнув, убрала папку и направилась к пожилой женщине, одетой в многочисленные лохмотья, так что она напоминала капусту.

— Привет, Вонищенка. Меня зовут Розмари, я хочу помочь вам.

Ее уловка не помогла. Вонищенка повернула голову и уставилась на двух ребятишек, которые перекидывали друг другу летающую тарелку.

— Неужели вам не нужен теплый, уютный и безопасный ночлег? Где есть горячая еда и люди, с которыми можно поговорить?

Единственным, кто отреагировал на ее слова, оказался большущий кот — больше она видела только в зоопарке. Он подошел к Вонищенке и теперь не сводил взгляда с Розмари.

— Вы могли бы принять там ванну. — У бездомной были грязные волосы. — Но для этого мне нужно знать ваше имя.

Огромный черный кот взглянул на Вонищенку и вновь уставился на Розмари злыми глазами.

— Почему бы вам не пройтись со мной? Мы бы поговорили.

Кот начал рычать.

— Идемте.

Стоило только Розмари протянуть к Вонищенке руку, как кот прыгнул. Девушка шарахнулась и споткнулась о сумку, которую сама и поставила на землю. Она упала навзничь и очутилась нос к носу с разъяренным представителем семейства кошачьих.

— Хорошая киска… Оставайся на месте.

Она попыталась встать, и в этот миг к черному коту присоединился пятнистый, лишь немногим меньше первого.

— Ладно. Увидимся в другой раз.

Розмари подхватила сумку и папку, поднялась на ноги и сочла за лучшее отступить.

Отец никогда не понимал, почему она хочет работать с городской беднотой, со «швалью», как он их называл. Сегодня вечером предстояло вытерпеть очередной нудный ужин с родителями и женихом. Жениха ей выбрал отец — и это в наше-то время! Как бы ей хотелось взбунтоваться против него, сказать «нет»! Ее семья придерживалась строгих традиций. А она была паршивой овцой.

Розмари жила в своей квартире, которую до недавних пор делила с Сиси Райдер. Сиси была певицей и хиппи, поэтому приходилось прилагать множество усилий, чтобы ее отец и Сиси никогда не встретились. О последствиях такой встречи страшно было бы даже подумать, так что две ее жизни ни в коем случае не должны были пересекаться.

Эта мысленная цепочка причинила ей боль — Сиси пропала. Растворилась где-то в городе. Розмари боялась за Сиси и за себя, понимая, что это значило для города.

Розмари поднялась со скамьи, куда рухнула, чтобы собраться с силами. Пора было нести досье обратно в офис и идти в университет на лекцию.

— Ночка сегодня — первый класс!

Ломбардо Люччезе по прозвищу Везунчик Ламми пребывал в великолепном расположении духа. После двух лет работы шестеркой и занятия мелким вымогательством ему наконец удалось пробраться в самую влиятельную из «Пяти семей». Они умели ценить таланты, а он был наделен ими в изобилии. Шагая с тремя друзьями по 81-й улице к парку, он был на седьмом небе.