Дикие
Шрифт:
А с другой стороны, как гляну я на все их вещи, так и думаю, что не живут
такие люди на Земле! Давеча мне Игорь показал штуку одну, так я чуть с
лавки не свалился, экое диво меня взяло!
— Расскажи, Кузя, расскажи! — Онисья взяла мужа за руку, усаживая на постель рядом с собой.
— Принес он ящичек небольшой такой и поставил на стол! — и Кузьма руками изобразил размеры ящичка, — а рядом с ним положил такой же другой, только совсем низенький. А опосля в этот низенький на моих глазах всунул какую-то штуку, тоже похожую на ящичек, и вдруг,
— Что?
— Ох, и не знаю, как тебе обсказать! Одним словом, показались там перво наперво, наши мужики с поселений. И этот ящик рассказал, как они увиделись с Игорем! И что они вкушали, и об чем разговаривал! Во!!!
А потом так и вообще наша деревня показалась! И наш дом, и мы все как
есть! И Игорь сказал, что они как это…. бишь! Сняли, говорит, все это!
Онисья недоуменно смотрела на мужа, ничего не понимая.
— А эта их музыка! Мало того, что странная она, аж жуть, ее и музыкой-то не назовешь! Так еще и звучит из разных ящиков. Я, было, поинтересовался у ихнего Алешки, как это она так играет? А он показал мне какие-то штуковины внутри, маленькие такие, блестящие, навроде трубочек, и сказал, что играет только из-за них.
И вообще, все у них неведомое, диковинное, такого мы отродясь не видывали!
— От того и диковинное, что они посланники Божьи! — заключила Онисья. Раз у людей такого не бывает, значит и не люди они вовсе! Они, может, божьи дети в людском образе!
— Кто их знает, Онисьюшка, кто их знает! Уж больно срамно одеты они для божьих детей!
— Тяпун тебе на язык! — Онисья испуганно закрестилась, вопрошая у Бога прощения за нерадивое замечание мужа.
— Да от чего ты так беспокоишься, Кузя, весь сам не свой?!
— Да от того, что неведомо мне ничего, а я как никто другой за все в ответе! — Кузьма с раздражением взглянул на жену.
— Ах, ты, господи! — Онисья нежно положила свою слабую руку на плечо мужа. — Все будет хорошо, Кузя, не майся так! Я нутром чую, что все будет хорошо!
— Твоими бы устами мед пить!
— А что они теперь делают, Кузя? — Онисья, загоревшись любопытством, заглянула мужу в глаза.
— Сейчас на реку собираются раков ловить. Я велел Ваньке Смоленову и Федьке Губареву пойти с ними. А далее намечают на Москву двинуться. Сегодня все утро мою одежу перебирали, кому какая подойдет. Хотят в нашу человеческую одежу нарядиться, чтобы к Москве пойти и не привлекать к себе внимания. Игорь сказал, что им надобно одеться в обычных крестьян. А девки ихние Марийкины сарафаны все примеряли, а ее в свое вырядили, и она в таком виде принялась по дому расхаживать.
— Гляжу, идет к столу непокрытая, вместо косы волосья в какой-то пук собраны, аж на самой макушке. Рожа вся размалевана, глазищи черные, а губы красные, да в придачу в коротких штанах. Я и не узнал ее сначала. Думаю, что за девка новая, отколе у них такая взялась? А она мне — доброе утречко, тятя! Я тогда взял стул и со злости на нее замахнулся.
— Да, нешто можно так, Кузя! Убил бы девку,
— Да не ударил бы я ее, а только попугал!
— Дак это ж они ее вырядили, девки, а ее вины в том нет!
— Не след ей ходить в таком виде! Они пусть как хотят, а ей не след! Их Алешка на нее глазищи и так растаращил, а тут и вовсе слюни пустил, как разголенная она появилась.
— Господи! Да, что тебе этот Алешка, пусть таращится. Девка-то у нас будто ягодка сладкая, чего ж на нее не поглядеть!
— Цыц мне! Раскудахталась! — Кузьма строго взглянул на жену. — Не твоего ума дело мне указки давать!
Онисья покорно замолчала и опустила глаза. А Кузьма, удовлетворенный таким послушанием, немного смягчился.
— Игорь просит, чтобы я отпустил с ними нашу Марийку к Москве. Говорит, что им нужно будет с кем-то совет держать.
— Совет? — удивилась Онисья.
— Ну да! Как себя с людьми вести, чего кому говорить, а чего нет! Марийка ваша, — говорит, — смышленая, с нее нам, говорит, толк выйдет!
— Да какой же им толк с малой девки? Взяли бы кого постарше! — Онисья насторожилась.
— А чего ж ты перепугалась, коли они божьи люди, а? — Кузьма лукаво взглянул на жену. — Отпустила бы с ними девку, чего за нее бояться?
Онисья молчала, не зная, что ему ответить.
— То — то же! — сказал Кузьма многозначительно.
— И какой же ответ ты дал Игорю? — вновь заволновалась Онисья.
— Я сказал, что подумаю.
— Интересно, а сама Марийка захотела бы с ними пойти или нет?
— Захотела бы?! Да она так хочет, что совладать с собой не может! Во время разговора с Игорем так пилила меня глазами, что кажись, насквозь прорежет!
— И что же ты думаешь, Кузя, отпустить ее или нет?
Кузьма с вызовом посмотрел на жену.
— Думаю отпустить!
— Ой! Как приглянется им наша девка, да возьмут они ее с собой назад на небо! Ой! — Онисья взялась рукой за сердце.
— Не верещи ужо! Что же я нашей девке враг! Коль отпускать стану, слово с Игоря возьму, что возвернет ее назад, что бы там ни было! А Марийке накажу, чтобы заглянула по пути к Никите Куренцову, коли он еще в Тверь не отправился, да чтобы обсказала все об случившемся.
— А нашто ему знать-то об том? Он, может, и не явится к нам вовсе!
Кузьма снова бросил строгий взгляд на жену, дабы раз и навсегда пресечь ее советы, а сам подумал, — и впрямь нашто?!
ГЛАВА 8
— Внимание! Теперь последняя деталь, — и самая главная! — сообщил Игорь, доставая из кожаного рюкзака целлофановый пакет.
— Алексей, выбирай! — он вытряхнул из пакета на стол искусственные бороды, усы и парики.
— Ой, Алешка! — Настя, одетая в длинную рубаху, подпоясанную синим кушаком, в которую она только что облачилась для примерки, тут же подбежала к столу, перебирая содержимое пакета.