Дикий, дикий запад
Шрифт:
Не вырезали человеческие поселения.
Не строили пирамиды из голов.
Не пытали. Не жгли. Не поднимали мертвецов, упокоить которых не каждому некроманту удавалось. Многое не делали, из того, что, оказывается, могли.
– Кто-то воззвал к силе. И та, что сделала это, испытывала огромную боль, которую разделила на всех.
– И они остались там. В роще.
Сиу склонила голову.
– Те, кто жил, и те, кто умер. Сиу и… другие, что пришли их убивать, - Эдди все-таки сделал глоток. – Спасибо, Великая мать.
–
– За историю, - он поклонился, прижав руку к груди. – И за то, что не оставила нас в роще.
По спине побежал холодок.
Ей ведь хотелось. Она, если подумать, не испытывает к белым людям ничего-то, помимо ненависти. И ненависть эта, скрепленная большой кровью, жива.
Она таится в зелени глаз.
В темной коже.
В каждом шраме, её украсившем.
– Я дала слово.
– Человеку, - тихо уточнил Эдди. – Разве оно имеет значение?
– Я дала слово человеку, который ни разу не нарушил своего.
Вот… наверное, стоило порадоваться. Да как-то плохо получилось. Чарльз покосился на Милисенту. Та сидела спокойно и ела.
Руками.
– Кроме того у меня свой интерес, - сиу тоже запустила пальцы в чашу, скатав из варева комок, который и отправила в рот.
…тот мальчишка, что с ним стало?
Он ел, весьма неплохо орудуя ножом и вилкой. И спину держал прямо. И вовсе выглядел… цивилизованным, что ли?
Почему-то замутило.
Чарльз поспешно поднес чашу к губам. Есть хотелось. И с каждой минутой голод становился все сильнее. Варево оказалось терпким и весьма щедро приправленным.
– Так уж случилось, что и у меня есть дитя, - сиу слизнула жир с пальцев. – Моя дочь появилась на свет в новом мире. И слышала его куда четче, чем я. Как и ты слышишь лучше старых шаманов орды, тот, кто взял другое имя.
Показалось, Эдди смутился.
Или просто отблески алого костра на него легли.
– Она говорила, что все устали от войны. И это правда, - едва слышный вздох за спиной заставил Эдди напрячься. – Она забрала многих. И древо сиу теряет уже не только листья, но и целые ветви. Оно рыдает. И пусть корни его уходят в скалы, но и они не удержат на краю.
Чарльз все-таки сунул руки в плошку.
Мясо.
Жирное. Почему-то вспомнилось, что во время доклада Нейман не единожды упоминал, будто сиу – известные каннибалы.
Нет.
Тут… откуда им… лучше о таком не думать, иначе остается жевать… вообще остается хоть что-то жевать? В седельных сумках наверняка будет что-то вроде сушеного мяса, но как знать, не оскорбит ли это хозяев? И не вернут ли они, оскорбленные, Чарльза в Мертвую рощу?
– Многие устали. И потому слова её были услышаны.
Интересная новость.
Вот только Чарльз не слышал, чтобы кто-то говорил о мире с сиу. Напротив, шли разговоры о необходимости окончательного решения вопроса. Правда, лишь разговоры, но…
– Мы начали торговлю.
–
Сиу покачала головой.
– Мы уже поняли, что этот металл дурманит разум людям, как и черная кровь земли. Нам есть что предложить вашим шаманам.
– Зелья, - счел нужным пояснить Эдди. – Нет зелий лучше, чем те, которые приготовлены сиу. И целителей…
– У силы две стороны. Мы стали забывать о второй. И почти забыли, - сиу склонила голову и протянула руку. Через пламя. Эдди кивнул, мол, попробуй.
Что пробовать?
Чарльз осторожно коснулся темных будто из дерева вырезанных пальцев. Они и в прикосновении казались деревянными. Правда, дерево это было теплым, словно солнцем согретым.
Вспомнилась вдруг детская комната.
И старый сундук, на котором он, Чарли, любил лежать с книгой. Запах вызревших яблок и роз. Повело. Потянуло куда-то туда, в прошлое, где все-то было правильно и хорошо. Где он, Чарльз, был счастлив. И захотелось вдруг остаться навсегда.
К чему взрослеть?
Заботы. Тревоги. Чужие надежды, которые не так просто оправдать. Положение. Интриги. Необходимость. Только эта треклятая необходимость.
Августа со своими куклами устраивает чаепитие. Она никуда не исчезала, она дома, как и Чарльз, и всегда-то останется…
…с куклами.
Нет.
Он разорвал прикосновение резко, отшатнувшись, едва не упав на спину. Чарльз так и застыл, опираясь на кого-то, широко открыв рот, втягивая через него сдобренный сладким дымом воздух. От дыма першило в горле, и он бы закашлялся.
– Что… - голос сорвался. – Вы… сделали.
– Ничего, - глаза сиу сделались темно-зелеными. – Я просто заглянула в тебя, человек.
– З-зачем?
Ему не ответили, но кто-то сунул в руки плошку взамен той, что выпала из сведенных судорогой пальцев, и Милли – как она оказалась рядом-то? – велела:
– Пей, давай.
– Тебе станет легче, - сиу смотрела строго и спокойно. – Я убрала яд из твоего тела.
– Яд? – Чарльз с трудом поднес плошку к губам. Травы. Снова травы. И снова незнакомые. Но вновь глотка хватило, чтобы начать дышать. И избавиться от оцепенения, сковавшего все тело.
– Нехороший. Старый. Давний, - сиу замолчала. – Сложно слова выбрать. Ваш язык слишком простой.
– Ну, извините, какой уж есть.
– Такой, как вы сами. На нем легко сплести ложь, - сиу не хмурилась и не гляделась злой. – Но словами яд не изготовить.
– Руками можно, - встрял Эдди. – Что? Это так, мысли вслух. Стало быть, его травили?
Сиу едва заметно наклонила голову. Наверное, это можно было счесть согласием.
Травили?
Его, Чарльза, травили?
Кто? А главное, зачем? И… он допил травы. И вправду легче стало. А он еще думал, что просто усталость. Случается ведь со всеми.