Дикий фамильяр

Liinet

Наруко трепали противоречия, но она должна принять решение. И неважно сейчас, правильное или нет. Она не подразумевала, что установленная еще десять лет назад связь не рушима и с каждым днем крепчала.

Flashback

– Зачем? Зачем, она это сделала? – шептала, повторяя одно и то же Наруко, обхватив себя руками и царапая плечи. Не чувствуя боли, раз за разом проводя твердыми как алмаз лисьими когтями по нежной смуглой коже давно разодрав футболку. Лишь бы почувствовать хоть что-то. Ведь не чувствуя боли, лишь

пустоту, складывалось ощущение, что она сама умерла вместе с матерью. Так хотелось почувствовать себя живой, хоть на секунду.

Ведь у нас был шанс, была возможность сбежать.

Но нет, она решила принять удар на себя, а им что… им ведь плевать, лишь бы добыть желаемое. Но и тут они просчитались, мама успела передать духа мне.

Перед заплаканными глазами всплыл образ тела матери в полуформе шакко-кицунэ*. Природа уже начала принимать тело своего дитя, охватывая ростками священных растений впитывающих остатки энергии бездыханного тела. Маме ведь оставалось всего ничего, чуть меньше пятидесяти лет, и она стала бы тэнко**, вознеслась на небеса божеством. Теперь же, я стала преждевременно носителем духа, уже практически преобразовавшегося еще в теле предыдущей хранительницы.

Неимоверно тяжелая ноша недовольно ворочалась огненным комком где-то внутри, на уровне сердца. В вены с адреналином от пережитого шока вливалась неимоверная злость на весь мир, но практически сразу затухала благодаря мысли, что еще есть в этом мире человек, которому не безразлична ее жалкая жизнь. Она это знала, она чувствовала.

The end

Flashback

Но глядя на шелковистые, едва различимые в темноте черные как смоль волосы, перебирая их бережно нежными пальчиками, вдыхая полной грудью терпкий, неимоверно тягучий пленяющий аромат, боль ненадолго притуплялась. Отходила на второй план. Сознание пеленой непонятного, неведомого доселе чувства покрывала теплая, приятная нега. Жажда прикосновений пленяла, но нерешительность и непонимание самой себя, своих ощущений, сковывала.

Словно чувствуя нарушенное одиночество, брюнет перестал вертеться во сне и мирно засопел, уткнувшись своим аристократическим профилем, которым восхищалась вся женская половина академии, в плече блондинки.

До рассвета еще далеко и Наруко могла спокойно позволить себе поддаться прихоти, провести эту ночь рядом. Ощущая живое тепло, вдыхая уже ставший родным аромат.

Не желая погружаться в сон, девушка все же сдалась в объятия Морфея, умоляя греческого бога лишь о том, чтобы проснуться раньше Саске и вовремя уйти. Ведь после обретения духа от матери ее сны перестали носить личный, местами фантазийный характер. Она видела свое прошлое, иногда смутное будущее, которое не всегда получалось именно таким, каким его видела молодая кицунэ***, ведь нельзя предопределить подобное четко.

***

День уверенно и непреклонно близился к вечеру. Тени деревьев удлинялись, создавая устрашающую сюрреалистичную картину, глядя на мазки которой, маленькая Наруко все усерднее хваталась за один из хвостов матери. На руках взрослой кицунэ, всего несколько минут назад, уснул маленький мальчик, которого они сегодня

спасли. Девочка без тени ревности поглядывала на брюнета, который ей очень понравился. Она очень хотела подружиться с ним, но прекрасно понимала, что это невозможно. Что-то в нем притягивало ее, и то и дело голубые глаза изучающе скользили по расслабленному тельцу, а маленький, слегка вздернутый носик вдыхал новый аромат, стараясь запомнить каждую нотку его симфонии.

– Мам, а почему Саске так держался за того мертвого зверя?
– Тихо спросила девочка у матери, то, что ее мучало непониманием.

– Саске – человек, Наруко. Людей с рождения привязывают магией к животным или нелюдям, как к защитникам. Люди пользуются их энергией, взамен потом отдавая свою. Я не понимаю всех тонкостей, так как не сталкивалась с этим настолько близко. Та пантера была защитником-фамильяром мальчика. Она погибла, защищая его.

– От кого?

– Не знаю родная, и если честно, не хочу знать.

– Теперь у Саске нет защитника?

– Ты права. Но у него есть еще шанс привязать к себе существо, но времени не так уж и много. Чем взрослее человек, тем меньше у него шансов привязать к себе фамильяра.

– А я могу быть защитником Саске? – немного поразмыслив спросила малышка.

– Ты еще слишком маленькая, - увильнула от ответа Кушина, погладив дочь по мохнатым ушкам.

– А когда вырасту? – не унималась Наруко.

– Когда ты вырастешь, Саске уже будет не этим милым, запуганным до полусмерти мальчиком, Наруко.

– И все же?!

– Пойми: контракт с фамильяром заключается на всю жизнь оного, или же до смерти владельца. Если связь ментальная становится неимоверно сильной, фамильяр может умереть после смерти хозяина. К тому же, ты совсем не знаешь этого мальчика. Повзрослев, он может измениться не только внешне. Ты ведь свободолюбивая и не склонна подчиняться уже сейчас, а фамильяр должен слушать своего хозяина во всем.

– Во всем? – удивилась девочка, перебирая маленькими ручками подол своего платьица, смутившись.

– Во всем! – наконец, красная лиса почувствовала, что донесла верную мысль дочери и вздохнула с облегчением.

Когда запах мальчика стал отчетливо чуяться не только от малыша, а и от окрестностей, Кушина улыбнулась: - Похоже, мы пришли.

Среди деревьев, не так далеко, виднелась высокая ограда и двухэтажный дом за ней, ярким пятном горящих из окон светом выделяющийся в полумраке.

Обхватив за талию дочь одним из хвостов, и бережно взяв все еще спящего малыша другим, кицунэ выпустив когти, легко преодолела препятствие в виде ограды из кирпича.

Когда маленький Саске уже лежал сжавшись комочком на одном из диванчиков на веранде, Наруко все же решилась.

– Мам, я Решила. Я хочу заключить контракт с Саске. Я хочу найти его, где бы он ни был, я хочу принадлежать ему.

***

Трепетно, рука блондинки провела по обнаженной груди парня, в районе чьего сердца легким светом зарделась печать.

– Твое сердце помнит меня, - Саске.

Комментарий к 5 Глава: Принадлежность

Мало, знаю! Извиняюсь =3