Дикий фамильяр
Шрифт:
Восседая в плетеном кресле на террасе, словно на троне, Итачи лениво поглаживал мерно урчащего фамильяра, разместившегося у его ног. Зверь отходил от хозяина лишь по его приказу, но даже тогда, между ними сохранялась мысленная связь. Как, впрочем, и у всех владельцев этих чудесных существ. Саске не то чтобы жалел об отсутствии такового у себя, он больше замечал свою ущербность. Привязанная к нему с рождения пантера Амая, не смогла защитить хозяина перед опасностью, и сама лишилась жизни.
Flashback
Выглянув из импровизированного укрытия в виде
Саске просидел там почти весь день, вздрагивая каждую секунду от звуков извне. Крик матери сквозь слезы, гневные выбросы баритона отца…
Сидя рядом с единственным, хоть и мертвым существом, мальчик еще ощущал на себе след безопасности, прижимаясь к черной жесткой шерсти. Он уже не плакал, лишь изредка вздрагивал от холода и голода, сжимая маленькими кулачками волосы на голове. Мама так часто повторяла, что он похож на брата. Как хорошо, что они не взяли с собой Итачи в эту поездку. Единственная мысль о живом брате помогала малышу не пасть в пучину истерики и безумия.
Мальчик даже боялся моргать, что приходилось все же делать, так как глаза пересыхая, начали болеть. Он не мог видеть себя со стороны, не мог понять, что жжение в глазах не просто от пересыхания. Его дар начал пробуждаться уже в таком возрасте, и окрасившуюся в кроваво-красный цвет радужку, украшали две томое*.
Тяжелая поступь огромных волчьих лап, даже не пытавшегося скрываться зверя, отрезвила новоиспеченного сироту сильнее не по-летнему холодного ветра, пробирающегося сквозь тоненькую одежду.
Зачем? Ведь зверь понимал, что это лишь ребенок и не сможет скрыться.
Оскал приготовившегося к атаке животного с тихим рыком разрезал тишину леса. Саске зажмурился, но внезапно мелодичный и на удивление спокойный, но не менее грозный, женский голос с другой стороны встрял короткой фразой:
– Прочь!!!
– Кушина? Ну чего тебе неймется? Это моя добыча, - вместо волка уже стоял взрослый мужчина в сером кимоно, но с серыми ушами и таким же хвостом, нервно раскачивающимся из стороны в сторону.
– Это ребенок, - зарычала женщина, и мальчик осмелился посмотреть на нее.
Статная, с огненно-рыжими волосами, но такими же, только лисьими ушками и пушистыми хвостами. Да, именно хвостами. Их было девять. Ее тело скрывало золотистое кимоно с рисунком веток сакуры, а к ноге прижималась маленькая девочка, примерно того же
Огромные, голубые как само небо глаза, расширены в испуге, от чего казались большими и бездонными озерами. Пшенично-золотые волосы, завязанные в два высоких хвоста и шесть симметричных полос на щеках, в виде усов, которые нисколько ее не портили.
У ее матери были такие же «усы», но и ей они придавали больше животной харизмы, чем несуразности, как могло показаться на первый взгляд.
– Кушина, я предупреждал. Не связывайся со мной, - возмутился мужчина, становясь в стойку.
В ответ она лишь грозно зашипела, вздыбив шерсть на хвостах, заводя за спину своего ребенка, а через минуту гневных обменов взглядами изумрудных и серых глаз прорычала:
– Тронешь его, сожгу дотла на месте. И ты знаешь, я не люблю шутить с подобным.
Еще пару секунд постояв, мужчина обернулся снова волком и умчался прочь, бросив на прощание гневный взгляд. Ведь он как никто прекрасно знал взрывной характер соседки.
– Малыш, ты как? – обратилась она уже к Саске, который все это время оцепенело держался за мертвое тело фамильяра.
Саске, в ответ лишь смог кивнуть, на обезоруживающую и искреннюю улыбку спасительницы.
– Пойдем с нами, мы друзья, - из-за спины матери вышла девочка и протянула парню свою ладошку. Спокойная и улыбчивая. Словно не она минуту назад в страхе поджимала хвостик.
– Мы отведем тебя домой. Просто доверься…
Колеблясь всего пару секунд, малыш принял руку девочки, но так как выбора у него небыло, он отправился вместе с ними, надеясь сам не зная на что.
Кушина, в отличие от детей, знала общую картину случившегося, и старалась увести быстрее их подальше от того места. Ведь всего в нескольких метрах от той самой норы, за рощей, лежали тела родителей Саске и их фамильяров. Женщина понимала, что ребенку обо всем расскажут, но она сама, как мать, не хотела травмировать и без того хрупкую детскую психику зрелищем в виде обожжённых тел и кровавых слез.
The end Flashback
– Дей сказал, что ты спал сегодня чересчур беспокойно. Кошмар? – Итачи проявлял заботу. Порой чрезмерно, что только раздражало младшего.
– Даже не знаю. Скорее «нет», чем «да», - Саске правда сомневался в том, не был ли этот сон кошмаром. Ведь это мука видеть столь желанное лишь во сне.
Это чувство, когда столь страстно желаешь увидеть, ждешь с нетерпением каждый вечер, закрывая глаза перед сном, и в то же время боишься. Он ведь не мог знать, стала ли она такой, и стала ли вообще. Возможно, ему тогда все это лишь привиделось, от пережитого шока. Итачи ведь утверждал, что брат сам неизвестным образом нашелся на диванчике у террасы. Вероятно, что не было никаких волков и лис.