Дикий Имбирь
Шрифт:
Когда грузовик остановился у какого-то кирпичного здания без номера и знака, в него подсадили еще осужденных. Одного из них я сразу же узнала, это был Вечнозеленый Кустарник. Я не видела своего жениха уже несколько месяцев. Его голова была начисто выбрита, и черты лица, как мне показалось, стали жестче. Он, похоже, был готов встретить свою судьбу. Если бы я не была связана, то бросилась бы к нему. Встретив мой взгляд, он слабо улыбнулся мне. В выражении его лица не было горечи. Видно, он тоже решил принести себя в жертву. Мне нравилась эта его решимость, но было больно, что он жертвует собой ради Дикого Имбиря.
Мы
– «Лишь ничтожное число интеллигентов враждебно относится к нашему государству. Им не по душе наше государство, государство диктатуры пролетариата, они питают привязанность к старому обществу. При всяком удобном случае они подстрекают к волнениям, стремятся ниспровергнуть Коммунистическую партию и возродить старый Китай. Это те, кто в борьбе между двумя путями – пролетарским, социалистическим и буржуазным, капиталистическим – упорно цепляются за второй. Поскольку второй путь практически неосуществим, на деле они готовы капитулировать перед империализмом, феодализмом и бюрократическим капитализмом. Такие люди встречаются в политических кругах, среди промышленников и торговцев, деятелей культуры и просвещения, науки и техники, а также в религиозных кругах. Это – ультрареакционные элементы…»
Кто-то плюнул мне в лицо, затем в мою сторону полетели камни. Какая-то девица схватила меня за волосы и не отпускала их, а грузовик продолжал двигаться, клок волос вместе с кожей остался в ее руке. Боль была ужасной. Толпа весело кричала:
– Долой антимаоистов!
Я пришла в ярость, но не могла пошевелиться, не могла стереть текущую по лицу кровь. В ответ я плюнула в юное лицо своей обидчицы. Она подбежала, взобралась на грузовик, и я почувствовала, как ее ногти раздирают мне лицо.
Толпа начала петь. Это была одна из моих любимых песен – стихотворение Мао «Захват Нанкина»: «Над горами льют дожди и бушуют вихри, миллионы храбрых воинов переходят Великую реку. Вершина скалы – как свернувшийся дракон, город – словно затаившийся тигр. Небеса кружатся, и Земля вверх дном. Пока мы полны сил и отваги, прогоним же отчаявшихся врагов…»
Внезапно я усомнилась в причине своего поступка. Может быть, мои истинные мотивы были не столь бескорыстны, как мне казалось. Возможно, своими действиями я пыталась добиться любви Вечнозеленого Кустарника. Смотри, я готова пожертвовать собственной жизнью ради тебя, я лучше, чем Дикий Имбирь, и ты можешь воочию в этом убедиться. Смотри, вот та, которая готова пойти с тобой до конца, умереть ради тебя, а вот та, которая отправила тебя на смерть.
Грузовик медленно продвигался сквозь красное море флагов и знамен. При каждой остановке я старалась подобраться поближе к Вечнозеленому Кустарнику. Наконец наши плечи соприкоснулись. Мы посмотрели друг на друга, и я увидела в его глазах невыносимую муку.
И вот началось собрание. Народная площадь представляла собой нечто вроде площади Тяньаньмэнь в миниатюре. Правда, здесь не было Врат небесного спокойствия, а самым высоким было здание муниципалитета, построенное в русском стиле, с плоской крышей. По случаю празднования Дня независимости оно было обильно украшено флагами и знаменами, которые со всех сторон свисали с его стен. Толпа из сотен тысяч человек собралась вокруг временно сооруженного
– Мы обязаны своей жизнью Коммунистической партии! Мы обязаны своим счастьем Председателю Мао!
Меня вместе с остальными арестантами вытолкнули из грузовика и провели в темную комнату в здании муниципалитета. Я почувствовала запах экскрементов: некоторые из заключенных уже не в силах были себя контролировать. Некоторые начали что-то невразумительно кричать.
Чтобы заставить отчаявшихся людей замолчать, охранники били их прикладами своих ружей, но это ничуть не усмиряло арестантов. По мере того как объявлялись имена заключенных, охранники выталкивали их к помосту. Каждый раз, когда открывалась ведущая к нему дверь, мы слышали, как с новой силой толпа выкрикивает лозунги.
Я искала взглядом Дикий Имбирь. Рой мыслей закружился у меня в голове. И вдруг такой поворот событий стал для меня неприемлемым, я не могла позволить ей убить Вечнозеленого Кустарника и заточить меня в тюрьму. Мне нужно было нарушить свое молчание. Я почувствовала горький вкус раскаяния. Впервые я подумала о том, что Дикий Имбирь не стоит таких жертв.
– Дикий Имбирь! Дикий Имбирь! – закричала я. Ко мне тут же подбежали охранники и ударили меня. Я упала, продолжая выкрикивать ее имя.
Ее не было на собрании, и я предположила, что она должна появиться позже, как важный гость. Она как-то рассказывала мне, что на заседаниях Председатель Мао всегда выступает последним.
Но вот объявили имя Вечнозеленого Кустарника. Когда охранники выталкивали моего любимого к помосту, он обернулся ко мне. Это было его прощание.
– Клен, я вернусь деревом. – Он улыбался сквозь слезы. – Я наполню твою жизнь свежей зеленью. Если тебе удастся выбраться, пожалуйста, сходи к моей бабушке, на гору Бей. Ей уже девяносто три года, и она живет в храме на самой вершине горы, он называется Пещерный храм. Скажи ей, чтобы каждое полнолуние она следила за стрекотанием сверчка под своей кроватью. Отдай Дикому Имбирю все мои значки, книги и скажи ей, что я горжусь тем, что стал антимаоистом.
Его белая рубашка и синие брюки были в крови. Через несколько минут его не станет. Я сломалась.
– Долой антимаоистов! – раздавалось из громкоговорителей. – Долой! Долой! Долой!
Ад для меня уже наступил. Мне хотелось уничтожить весь мир, мир, в котором Дикий Имбирь, не чувствуя раскаяния, продолжит свою жизнь прославленного маоиста. Мой разум восстал против сердца. Я собрала все свое мужество. Я искала глазами микрофон и чувствовала, что голос мой не дрогнет. Мысленно я представила свою речь и теперь точно знала, что скажу этой толпе. Я скажу, что устала притворяться, а потом выложу всю правду. Расскажу все, начиная с того, как наблюдала за ней из шкафа, и заканчивая подслушанным мной после слета разговором.
Я разрешила себе нарушить обещание и объявить, что моя любовь к Дикому Имбирю бесследно прошла.
– Осужденная Клен, – объявили в микрофон. Цепкими, как клещи, руками охранники схватили меня за плечи и, крепко держа, поволокли к помосту, где поставили в один ряд с Вечнозеленым Кустарником.
Я повернула голову к нему. Глаза его были закрыты, он стоял, подставив солнечным лучам лицо, на котором застыло отчаяние.
Чувствуя трепет в груди и дрожь в коленях, я не сводила глаз с микрофона.