Дикий Космос
Шрифт:
Она не могла сдержать дрожь, настолько холодным стал его голос. Это был такой Оби-Ван, который мог заставить Анакина виновато замолчать. Довести почти до слез. Но я не дам себя запугать. Он не имеет никакого права отчитывать меня.
Она снова поставила чашку. «Прекрасно. Тогда давай обсудим это. Если бы ты погиб на этой арене из-за того, что он не пришел к тебе на помощь, то Анакин был бы уничтожен. Ты в самом деле думаешь, что я стояла бы в стороне и позволила этому случиться?»
«Дело не в том, что сделала ты, Падме. Дело в том, что Анакин не должен был позволить этому произойти.
«Он так и сделал! Он собирался выполнить то, что Мастер Винду приказал ему. Я была тем, кто принял решение спасти тебя. И у Анакина, назначенного моим телохранителем, просто не было иного выбора, кроме как отправиться следом за мной»
Этим заявлением она заработала его огорченный взгляд. «Очень изобретательно, сенатор» — сказал Оби-Ван. «Квай-Гон мог бы гордиться.»
Она наклонилась вперед, желая пробиться через его защиту. Пробиться через эту холодную, неприступную джедайскую защиту. «Анакин искренне тобой восхищается, Оби-Ван. Ему необходимо знать, что ты веришь в него.»
Он кивнул. «Ему это известно.»
«Действительно?» Она откинулась назад. «Удивительно.»
«Ты мне не веришь? Почему нет?»
«Поскольку, если бы он знал, что ты ему доверяешь, он был бы менее неуверенным.»
«Менее неуверенным?» — переспросил Оби-Ван, недоверчиво. «Падме, проблема Анакина не в недостатке уверенности. Фактически как раз наоборот. Именно самонадеянность уничтожила его. Если бы он не ослушался меня, не набросился на Дуку в одиночку, он не лежал бы теперь без сознания в Храме, ожидая пока они закончат изготовление протеза для его руки!»
«Так» — сказала она, ее сердце ёкнуло. «Ты винишь Анакина в том, что произошло.»
Оби-Ван встал и отвернулся в пол оборота от нее. «Я приехал сюда не для того, чтобы анализировать случившееся на Джеонозисе. Это дело джедаев, а не твое.»
«Тогда, Оби-Ван, переходи к тому, о чем хотел говорить со мной или возвращайся в Храм,» ответила она. «Я тебя сюда не приглашала. И я позволила тебе остаться из вежливости, не более.»
Медленно он развернулся к ней. Его лицо было бледным, ясные голубые глаза, потемнели от сильных эмоций. «Темой нашего разговора является тот факт, что не может быть никакой надежды ни на что кроме вежливого дружелюбия между тобой и Анакином, сенатор. Он принял на себя обязательства по отношению к Ордену Джедаев. Его жизнь с нами. Мечтать об ином это безумие.»
Она ощутила пульсацию гнева в крови, похожего на раскаленный воздух, дрожащий над песками Татуина. «Я не знаю, о чем ты говоришь.»
«Падме, не надо держать меня за дурака!» — резко оборвал он. «Конечно, ты знаешь. У него к тебе есть чувства. Сильные чувства, которые затуманивают его разум и толкают его на непослушание Ордену. Или ты сделаешь вид, что не испытываешь подобных чувств к нему?»
«Мои чувства это мое личное дело!»
«Нет, когда они касаются джедая!»
Резко дыша, они впились взглядом друг в друга. Если она видела боль в нем, конечно он, также, видел это в ней.
«Это причина, почему ты приехал?» — прошептала она. «Чтобы сказать мне, что я должна забыть Анакина?»
«Я приехал, потому что я должен был сказать это,» ответил Оби-Ван
Она быстро моргнула, избавляясь от слез. «И ты настолько слабо любишь его, что готов приговорить к целой жизни в одиночестве, от всех из-за какого-то пророчества, про которое ни кто из вашего драгоценного Совета Джедаев может сказать наверняка, верно ли оно?»
Снова Оби-Ван поднялся, но в этот раз он пошел к выходу. «Если бы я... не любил... его,» — произнес он, его голос дрогнул, его плечи поникли «меня бы сейчас здесь не было.»
Она вскочила на ноги. «Тогда я думаю мы с тобой понимаем любовь совершенно по-разному. Я никогда не сделаю ничего во вред Анакину. Можешь ли ты, Оби-Ван, сказать то же самое?»
Он повернулся, его глаза сверкнули. «Это глупые, детские слова!»
«Оби-Ван, я волнуюсь за него. Неужели ты не в состоянии понять это?»
Он глубоко вздохнул. Затем выдохнул, с трудом восстанавливая свое самообладание. «Падме, ты неправа, если думаешь, что я не понимаю о чем прошу. Я понимаю. Джедаи одиноки. Это требует от нас огромных жертв. Забота о наших потребностях в последнюю очередь и забота о других людях в первую. Но насколько больше было бы боли и страданий, если бы джедаи забыли о своих обязанностях? Это то, чего ты хочешь? Это то, чего по твоему хочет Анакин?»
Он хочет быть джедаем, и он хочет любить и быть любимым. Я отказываюсь признать, что он должен выбирать.
«У меня над тобой нет власти,» — продолжил Оби-Ван. «Я отлично знаю об этом. Но мне хотелось бы попросить, чтобы ты... попросить тебя... сделать одну вещь. Оставь Корускант. Возвращайся на Набу. Дай Анакину время, чтобы излечиться от своей раны... и понять то, что нам с тобой уже известно: отделение твоего жизненного пути от его является единственным возможным выходом в этой несчастливой ситуации.»
Она моргнула, смахивая невольно выступившие слезы. Ты говоришь, что понимаешь, Оби-Ван, но это не так. Ты спланировал жизненный путь Анакина хотя не знаешь его совершенно. Но я, да. Я знаю его. Я видела его истинное сердце. Все это. Моя любовь может спасти его.
Но она не могла сказать это Оби-Вану. Он никогда не поверил бы в это. И он больше не стал бы закрывать на это глаза теперь, узнав, что она и Анакин любили друг друга. Поэтому она должна заставить его подумать, что он убедил ее оставить Анакина. Необходимость в таком обмане огорчила ее. Ей очень нравился Оби-Ван. И она знала, он действительно любил Анакина, призрачный, самоотреченной любовью джедая. Но любовь Анакина походила на вспышку сверхновой звезды. Пытаясь управлять им, джедай уничтожил бы его.