Дикий вьюнок
Шрифт:
— Тося… Это был стражник. А что случится, если это сделает круорг из ближайшего окружения князя? Хочешь сказать, его жизни угрожает реальная опасность? Из-за какой-то служанки, которых здесь великое множество?
Жестоко разбивать чьи-то иллюзии, но лучше я сейчас разобью их, чем вскоре кто-то растопчет ее тело и душу. Тося замерла и улыбаться перестала.
— Если Роксаны не будет, никуда одна не пойдешь. Обещай!
В ее руках дрожал кусок кожи.
— Обещай!
— Да, — выдохнула Тося, отводя глаза. —
К вечеру мы с непривычки очень устали. Тосе надоело пристраивать на палец наперсток и как только она его сняла, тут же уколола палец, а толстой иглой для штопки грубого льна это сродни порезу. Берта недовольно покачала головой, но ничего не сказала. Вообще никаких неприятностей она нам не доставляла, не придиралась и не лезла лишний раз с советами. Только следила, чтобы мы не отлынивали от работы. Мы и не отлынивали, потому что мне в мастерской было очень тепло и уютно, не хотелось отсюда уходить, да и Тосе не особо хотелось возвращаться на кухню, где на нее беспрестанно орал повар.
Когда вечером Берта разрешила заканчивать с работой и идти на ужин, я попросила ее разрешения остаться в мастерской допоздна. Доделать работу, потому что последнее время мне совершено не спится, а не хочу сидеть без дела в спальне и мешать остальным. Да и вещей много накопилось.
Она долго думала, но разрешила. Потом ушла домой. Управляющие (кроме ключницы и домоправителя) жили в отдельных комнатах третьего замка.
Я терпеливо шила до тех пор, пока за окнами не стемнело и глаза не заболели от тусклого света — кроме одной-единственной, да и то не очень яркой лампы света в мастерской не оказалось. Потом отложила недоделанную рубашку в сторону, шить на ощупь занятие глупое и бесполезное, завтра наверняка придется все переделывать.
Надо дождаться появления Синей звезды, которая поднимается в начале второй, средней части ночи и тогда уж отправляться в комнату.
Лешика все не было, если Роксана ушла по своим делам, то сегодня я его уже не увижу. А изнутри грудь раздирали слова, которые хотелось уже не просто сказать вслух, а выкрикнуть. Проорать погромче, во всю глотку, чтобы хотя бы самой услышать. Чтобы больше не хранить внутри такую тяжесть…
Я опустила голову на стол. Работа хорошо отгоняет всякие посторонние мысли, но сейчас, в тишине, уже ничего не мешало им захватывать мое сознание. Бастион сдался безо всякого сопротивления.
Слова Князя… И его взгляд вчера. И Фиона! Особенно Фиона. Два года!!
Я старалась, как могла. Думала о Тосе, о Лешике, о бабушке, о которой совсем ничего не знала. Жива ли она вообще? Думала о чем угодно, но ничего не помогало.
Перед глазами застыло лицо Князя, неподвижное и пасмурное.
Синяя звезда почти засияла, когда в дверь тихонько заскреблись. Я чуть с лавки не свалилась, потому что умудрилась задремать и ноги жутко затекли. Доковыляла
— Леш?
— Да.
Он вошел, огляделся и принялся фыркать, будто старался сдержать смех.
— Ты чего смеешься?
— Да так… осматриваю ваше новое убежище. Хорошо тут у вас. Далеко забрались, как нора: тепло, темно и сухо.
— Ну да, — я и сама непроизвольно заулыбалась, как практически каждый раз в его обществе. — После драяния грязных полов здесь просто отдых. А уж по сравнению с уборкой навоза так точно!
Он слегка поморщился, признавая поражение.
— Ладно, Ула, — оказавшись у стола, Лешик устроился на лавке поудобнее. — Теперь садись и давай рассказывай, что у тебя приключилось с князем. Только правду говори, — он грозно нахмурился. — Не то, что ты наплела девчонкам. Чтобы настолько сильный маг да опасался слабой шайнарской магии? Вот уж ерунда!
Правду? Ах, эта привычная, слегка ненормальная улыбка. Да с удовольствием!
Я неторопливо села напротив, самым невоспитанным образом оперлась локтями о крышку стола и открыла рот.
— Четыре года назад у меня был жених, обыкновенный мальчишка-маг. С тех пор мы не виделись… до вчерашнего дня. А вчера встретились снова. Это — Князь.
Пока Леш подбирал челюсть, я вздохнула поглубже и рассказала все. Слова из меня будто высыпались, меня будто вырвало всем, что приходилось столько времени таскать внутри. И обидой, и страхом, и болью. Я говорила так долго, что в горле запершило и за всё это время Лешик ни разу меня не перебил. Сидел, смотря изумленными глазами и молчал.
А потом, когда я замолчала и наступила тишина, вдруг вздохнул, глубоко и сильно, будто очнулся ото сна.
— Ула… если бы такую сказку мне рассказал кто-нибудь другой, я бы ему не поверил. Особенно в полную невиновность осужденного.
— А мне веришь?
— Да.
— А почему?
Он рассмеялся.
— Почему? Да потому что ты врать не умеешь!
— Кто? Я не умею? — я даже возмутилась. — На суде, между прочим, мне поверили!
Леш тут же поскучнел и сник, смеяться ему сразу расхотелось. Я сидела, понурив голову, а он о чем-то думал.
— Ты его любила?
— Очень, — еле слышно ответила я.
— А сейчас?
Я подняла на него круглые глаза.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ула, а сейчас ты его любишь? — удивительно серьезно переспросил Леш.
— Того, прошлого — да. А этого… этого человека я совсем не знаю. Да и чего гадать? Теперь неважно.
Он еще немного помолчал.
— Понятно.
— Что понятно?
Леш вдруг ссутулился, обхватывая ладонями лицо. Надо же, а я только сейчас обратила внимание на его уставший вид. Вообще-то уже поздняя ночь, а он весь день тяжело работал, это вам не на лавке сидеть, размахивая иглой.