Дикий Запад

Лаудэн Дороти

— Спасибо, мэм, — с трудом ответил Сликер, — но я хорошо знаю свои возможности. — Потом он отодвинул ее с дороги и проложил себе путь на волю. Когда он увидел, что Микаэла идет за ним, он попытался бежать.

— Остановитесь! — воскликнула Микаэла. — Возьмитесь наконец за ум!

— О Боже мой! — Священник Джонсон видел всю эту сцену и попытался остановить Сликера. Но еще до того, как Микаэла и он достигли стеклянной двери заведения Сликера, цирюльник захлопнул ее.

— Да поможет вам Бог, — попытался теперь убедить

его священник. Между тем Микаэла увидела через стекло, как Сликер начал в помещении раскрывать все шкафы и как одержимый рыться в них. Но Микаэла знала, что он там ничего не найдет. Лорен Брей оказал ему единственно реальную дружескую услугу, вышвырнув подряд все бутылки. Но тут взгляд Сликера упал на флакон жидкости, которая использовалась после бритья. Он схватил содержащую алкоголь жидкость и попытался ее проглотить.

— Мы хотим помочь вам, Джейк! — снова закричала Микаэла и стала изо всех сил трясти дверь парикмахерской.

Но Сликер, которого охватил гнев, опрокинул маленький стол.

— Никто не может мне помочь! — закричал он им в ответ.

Микаэла бессильно сняла руку с дверной ручки.

— Вы правы, Джейк, — удрученно ответила она, — я действительно не могу это сделать.

Несмотря на связанные с Джейком Сликером проблемы, жизнь в Колорадо-Спрингс текла дальше в привычном ритме. Единственным обстоятельством, смущавшим Микаэлу, было то, что она со всей очевидностью становилась в городе предметом обсуждения. Что случилось с людьми, что они вдруг начали проявлять такую заинтересованность в семейном положении доктора? В последнее время Микаэла как-то уже привыкла к своему состоянию незамужней женщины с тремя приемными детьми.

Когда она вскоре краем уха услышала какие-то слова торговца Лорена Брея об «ухаживании за ней», которые сопровождались взрывом хохота, ее терпение наконец лопнуло.

— Мистер Брей, — начала она взволнованно, и все окружающие мгновенно повернули головы в ее сторону, — мое семейное положение вас абсолютно не касается. Я ведь не спрашиваю вас о вашей частной жизни. В конце концов, это моя жизнь… — В это время она увидела, как на веранду своей парикмахерской вышел Джейк Сликер. Он опирался на метлу и внимательно смотрел на Микаэлу. Микаэла замолчала. Она заметила, что использует те же самые аргументы, которые приводил ей больной алкоголик, но в его случае она не признавала их уважительными. Но разве в действительности была разница в том, кто это говорил — он или она?

— Это моя жизнь, — решительно повторила она, — и я буду вам признательна, если вы перестанете ломать над этим голову. — Затем она ушла.

Чуть позже она снова заглянула к Сликеру. Когда цирюльник увидел ее, он начал деловито мести своим веником по углам, чтобы только не смотреть ей в лицо. Микаэла вздохнула.

— Я хотела вам сказать, что вы правы, — начала она. — Никто не имеет права вмешиваться в жизнь другого человека.

К

ее удивлению, Сликер обернулся и покачал головой.

— Вы врач, и это ваша профессия — заботиться о жизни другого человека. Но у меня было такое чувство, что я заслуживаю смерти. Этим я, может быть, исправил бы то зло, что причинил Гарри.

Микаэла сделала шаг ему навстречу. Она взяла его за плечи.

— Все мы совершаем ошибки, Джейк. Но мы должны на них учиться и стремиться стать лучше. И это возможно, если окружающие нас люди способны понять нас. Понять и простить.

Джейк Сликер все еще смотрел в землю.

— Я хотела бы кое-что предложить вам, Джейк, — начала еще раз Микаэла.

Цирюльник медленно поднял голову и взглянул на Микаэлу.

— Мы должны стать друзьями, — тихо сказала она.

Давно наступил вечер, и на маленький дом, как плотное покрывало, опустилась темнота. Микаэла закрыла дверь и вошла в освещенную комнату.

— Я не знаю, что ты тут услышал, Мэтью, в сарае все как обычно, — сказала она и запнулась. — Что это?

В то время как Микаэла смотрела, все ли в порядке возле дома, дети мгновенно переоделись в праздничные костюмы. На столе сиял торт, на котором горели маленькие свечки, а рядом лежала скатерть, завязанная узлом, перевязанная бантом и имевшая вид подарка.

— Желаем счастья в день рождения! — закричали одновременно Мэтью, Колин и Брайен.

Микаэла с трудом поняла, что происходит.

— О, дети! Откуда вы узнали, что у меня день рождения?

— У нас свои источники, — таинственно ответил Мэтью.

— Ты должна задуть свечи и загадать желание! — воскликнула между тем Колин.

Микаэла на секунду закрыла глаза. Затем она набрала в легкие воздух и сразу задула все свечи.

— Я знаю твое желание! — с восторгом закричал Брайен. — Чтобы Салли на тебе женился и стал нашим папой.

— Если об этом сказать вслух, то это принесет несчастье, — сказала быстро Колин.

— Раскрой же лучше свой подарок, — попробовал теперь отвлечь всех Мэтью.

— Да, мне тоже очень интересно. — Микаэла уже развязала алый бант. Она осторожно вынула фарфоровую тарелку и удивленно стала вертеть ее в руках. — О, дети, как вы это сделали? — выговорила она изумленно. Перед ней стоял тщательно восстановленный сервиз ее матери, который в осколках прибыл в Колорадо-Спрингс.

— Почему же ты снова плачешь? — с возмущением спросил Брайен, бросив внимательный взгляд на свою приемную мать. — Он ведь теперь целый.

Микаэла покачала головой.

— Тогда я плакала, потому что чувствовала себя одинокой, — объяснила она. — А теперь я знаю, что это не так. И я никогда не буду одинока, пока у меня есть вы. — Она притянула к себе Брайена 'и Колин и с любовью улыбнулась Мэтью.

В этот миг постучали в дверь:

— Доктор Майк, скорее. В городе несчастный случай.