Диккенс
Шрифт:
А пока Чарльз хохочет по другому поводу. Меланхолический Физ, придя как-то, сообщает, что хитроумные шляпные фабриканты торжественно объявили о появлении в продаже «пиквикских шляп».
Поистине нет границ популярности Боза! Мэри смотрит на Чарльза с обожанием, Кэт предрекает появление новых предметов туалета из гардероба мистера Уэллера. Ее пророчество оправдывается. Скоро в витринах начинают мелькать плакаты: «уэллеровские гетры», «уэллеровская ткань». Рисунок этой ткани скопирован с полосатого жилета мистера Уэллера, и он совсем не плох, — миссис Элизабет Диккенс немедленно покупает потребное количество ярдов для обмундирования младших членов семейства. Не
Чарльз еле успевает пожать руки всем тем, кто добивается этого удовольствия. Он еле успевает ответить на любезные приглашения, которые сыплются на него от лиц, никогда с ним не встречавшихся.
На сколько выпусков рассчитан его гениальный роман? Каковы его дальнейшие планы? Давно ли он женился? Кто прозвал его Неподражаемым Бозом? Как он относится к английской литературе, и к самому себе? Пишет ли он еще что-нибудь, кроме «Пиквика»?
Газетные репортеры быстро записывают в блокноты его вдохновенные ответы.
«Пиквик» будет закончен, вероятно, к концу следующего года. Его дальнейшие планы — писать романы и скетчи. Кроме «Пиквика», он собирается писать еще одну книгу. Женился он в апреле. Он удивлен, каким образом джентльмены осведомлены о надписи «Неподражаемый Боз», выгравированной на шкатулке с нюхательным табаком, которую подарил ему один родственник. К английской литературе он относится восторженно. К себе — об этом надо подумать…
6. От избытка сил
Он в самом деле решил писать еще одну книгу. Он принял это решение, когда издатели явились к нему с предложениями. Мэкрон напомнил об обещании написать роман о мятеже, поднятом лордом Гордоном в 1780 году. Некий Бентли, решивший издавать журнал, предложил ему стать редактором нового журнала. В этом журнале — «Смесь Бентли» — «Бентли Миселени» — он может печатать все, что захочет.
Предложение было соблазнительное. Двадцать фунтов в месяц редакторского гонорара освобождают от репортерской работы в «Кроникль». И отчего бы не подумать о новой книге, которую можно печатать из номера в номер? «Пиквику» эта книга не помешает, — он будет писать две книги одновременно.
Две книги одновременно…
Когда он сообщил Кэт и Мэри о том, что решил писать для «Бентли Мисельни» роман, тема была уже выбрана. Мэкрон подождет с исполнением обещания об историческом романе.
Репортерские поездки по провинции дали Чарльзу возможность заглянуть за кулисы закона, который почитался высшим достижением гуманности и государственного разума в очень больном для Англии вопросе — в деле призрения бедных.
Этот закон утвержден был совсем недавно — два с четвертью года назад. Сто девять статей закона 14 августа 1834 года прошли немало мытарств. Целых пятнадцать лет заседала комиссия Палаты общин, изучая практику призрения бедных, а сверх этих лет специальная королевская комиссия два с половиной года изыскивала способы реформировать законодательство. В комиссии заседало немало видных общественных деятелей, даже епископ Лондонский принимал в ней участие. Плодом ее работы и явился закон «Об изменении и лучшем исполнении законов по призрению бедных в Англии и Уэльсе».
В основу закона положен был принцип столь же гуманный, сколь и целесообразный с полицейской точки зрения. С одной стороны, государство сулило спасение от голодной смерти тем, кто очутился на ее грани, с другой — пеклось о том, чтобы надежда
Радикальным орудием помощи беднякам был объявлен работный дом. Это учреждение было широко известно в Англии и раньше, но специальная королевская комиссия нашла, что помощь бедным шла нередко каналами мимо работного дома, и организация такой помощи никуда не годилась. Отыскали даже признание некоего попечителя по делам призрения бедных в приходе. На вопрос, почему он нарушил закон, выдав какую-то сумму, этот попечитель сознался, что клерк грозил его побить, если он не выдаст этих денег.
Отныне помощь голодному бедняку не должна была исходить от государства, если бедняк откажется отдать себя попечению властей в работном доме.
Чарльз видел работные дома. Он видел людей, которым поручено было заботиться о нищем, попавшем в работный дом. Он видел детей и воспитателей приюта для подкидышей и для детей бедняка. Такие приюты тоже входили в систему работных домов.
И Чарльз видел режим работного дома и знал об условиях приема в работный дом.
Бедняк не мог не отдать ребенка в приют, если решался найти спасение от смерти в стенах работного дома. Это было первое условие — разлука с детьми. Бедняк должен был расстаться и с женой. И, наконец, бедняк должен был расстаться со свободой. Он не мог отныне свободно передвигаться, он должен был жить там, где укажет ему смотритель дома, он должен был носить одежду, какую приготовило ему государство, он должен был питаться так, как государство нашло полезным для его здоровья.
Авторы закона с негодованием отвергали намеки критиков. Вздор! Работный дом — отнюдь не тюрьма.
Чарльз наблюдал в Лондоне и во время своих поездок результаты, к которым привел новый закон. Как легко можно связать с судьбой какого-нибудь подкидыша, воспитываемого в приюте работного дома, наблюдения над жизнью уайтчепльских трущоб и над страшными людьми, которых встречаешь в мрачных проулках Сохо! Роман должен получиться занимательный и совсем не юмористический.
И Чарльз заявил издателю мистеру Бентли, что, начиная с февраля 1837 года, в «Бентли Миселени» он будет печатать свой роман. Заглавие романа — «Приключения Оливера Твиста».
Теперь можно было распрощаться с газетным репортажем. Теперь выбирать города для поездок будет не редактор «Кроникль», а он — Чарльз, и шее его не угрожает опасность от сумасшедших состязаний на скорость в курьерских каретах по ухабам отечественных дорог.
Перспективы преуспеяния весьма радужные. Чепмен и Холл вручают чек в пятьсот фунтов — это только часть его гонорара, весьма возросшего благодаря большому тиражу «Пиквика». Бентли решил издавать журнал с начала года, — значит, сейчас досуг есть. И Чарльз решает написать пьесу. Едва ли писать пьесу трудней, чем роман, почему бы не попытаться. Заработок удачливых драматургов превышает гонорар романиста, а театр он любит не меньше, чем раньше. Очень быстро он пишет незатейливые двухактные водевили — «Деревенские кокетки», а затем «Странный джентльмен» — на сюжет своего скетча «Дуэль в великом Вингльбери». Второй водевиль идет в течение двух месяцев в театрике Сен Джемс, в сентябре и октябре, а «Деревенские кокетки» — в декабре, с музыкой посредственного композитора.