Дикое домашнее животное
Шрифт:
В общем, к тому моменту, когда пришла пора возвращать собаку, Бруно прожил у меня почти год, мы с ним стали одной семьей, и ни о каком возврате речь уже не шла. Антонина не решилась настаивать и завела себе лабрадора.
Вот так у меня появилась собака. И следует признать, что она появилась как нельзя вовремя: еще немного, и у меня бы начались проблемы со здоровьем.
До того я сутками напролет просиживала в офисе, на работу и с работы добиралась исключительно на машине и совершенно не занималась спортом. С появлением Бруно мой распорядок дня резко изменился.
Теперь
Потом мы возвращались домой, завтракали, и я начинала собираться на работу. Он следил за мной печальными глазами, а мое сердце разрывалось от жалости. Но я уходила, а он оставался один в пустой квартире.
О том, что Бруно от одиночества весь день воет, я узнала от ВанВаныча из 58-й.
– Уймите, наконец, ваше домашнее животное, – строго сказал мне однажды сосед, поправляя на переносице вечно сползающие очки.
Некоторое время я мучилась, не зная, что предпринять. Однако после того как это застенчивое полосатое создание сначала сгрызло пару почти новых итальянских туфель, а затем буквально разворотило угол кушетки в прихожей, я нашла, наконец, единственное верное решение и поставила машину в гараж.
Хорошо быть самому себе хозяином: не нужно ни у кого спрашивать разрешения на самые дикие поступки.
Появление собаки в офисе вызвало фурор среди подчиненных. Даже видавшая виды Антонина вопросительно подняла брови. А невозмутимый Бруно обошел мой кабинет, обнюхал мебель и улегся в углу за шкафом с документами, слившись с обстановкой.
Первое время сотрудники заглядывать в кабинет побаивались. Но со временем все успокоились.
Так в кадровом агентстве «Persona grata» появился внештатный охранник.
Умный пес быстро освоился и перезнакомился со всем персоналом. Он спокойно, но настороженно встречал посторонних и скоро научился узнавать постоянных клиентов.
И уже через пару месяцев всем стало казаться совершенно естественным ежедневное присутствие в кабинете директора огромной полосатой собаки.
Сердобольный народ постоянно норовил подкормить его чем-нибудь вкусненьким, но Бруно неизменно отказывался. Он мог взять с руки только у Антонины: все-таки первая хозяйка – почти что вторая мать.
Я перестала засиживаться после работы и полюбила наши с ним неспешные возвращения домой.
По дороге мы заходили в магазин за продуктами. Пес ждал меня у входа. Затарившись, я отдавала ему сумку с покупками, и он горделиво нес в зубах нашу добычу.
А раз в неделю, по вторникам, мы с ним ходили в кафе «Минутка» к шеф-повару тете Вале за костями и мясными обрезками. Бруно обожал эти походы, с нетерпением ждал их и был готов тащить сумку с бесценным грузом хоть через весь город.
Так мы и жили – душа в душу. И нам не мешали даже мои изредка менявшиеся мужчины. Бруно не ревновал. Он прекрасно знал, что мужчины приходят и уходят, а он остается, и был совершенно спокоен насчет своего незыблемого положения в моем доме.
Глава 3
– Всем
– Бу, – ответил Бруно в знак приветствия и снова положил голову на передние лапы.
Я отстраненно следила за тем, как моя гиперактивная подруга раскладывает на столе документы на подпись.
– Ты веришь в любовь с первого взгляда? – спросила я неожиданно для самой себя.
– Чего? – не поняла Антонина.
Я терпеливо повторила свой вопрос. Подруга перегнулась через стол, осторожно потрогала мой лоб и решительно уселась в кресло напротив.
– Выкладывай, – потребовала она.
Я пожала плечами.
– Да собственно нечего выкладывать.
– Ага. Конечно. Так я тебе и поверила, – заявила подруга. – Я знаю тебя уже лет десять и не помню, чтобы ты когда-нибудь говорила про любовь.
– Неправда, – возмутилась я. – Мы с тобой только про любовь и говорим.
– Ага. Как же!
– А что? Разве нет?
– Нет, конечно, – не согласилась Антонина. – Это я говорю, а ты молчишь. Потому что ты даже не знаешь, что такое любовь. Великая Несчастная Любовь.
В голосе подруги прозвучали надрывные ноты, и Бруно встревожено шевельнул ушами.
«Ну, все. Понеслось!» – подумала я.
Не тут-то было. Подруга справилась с минутной слабостью и вернулась к тому, с чего начала.
– Ладно. Хватит обо мне. И не думай, что отвертишься. Признавайся – что стряслось?
Помявшись, я все же рассказала ей о субботнем происшествии.
– Надеюсь, хоть на этот раз он не женат? – с надеждой спросила Антонина.
– Еще как женат. Я проверила.
– А как же Глеб? – не сдавалась подруга.
Я поморщилась. Ну, точь-в-точь как мой внутренний голос!
– А что Глеб? Ничего с ним не случится. Как жил, так и будет жить. К тому же, я возможно больше никогда не увижу этого… типа.
Я лукавила. На самом деле я совершенно точно знала, что мы с крестоносцем не только встретимся, причем не раз, но и…
Сложно объяснить, откуда у меня была такая уверенность. Дело в том, что я всегда, всю жизнь, с самого раннего детства совершенно отчетливо понимала, чего хочу, и всегда получала желаемое. И не то чтобы я как-то упорно боролась за свои желания. Нет, все получалось само собой: просто я всегда знала, что что-то должно быть именно так, а не иначе, и это что-то именно так и происходило.
Вот и сейчас мне было предельно ясно, что будет дальше.
Принц Дезире с накачанными ляжками играючи крутил хрупкую Аврору, музыканты в оркестровой яме из последних сил доигрывали адажио, а у меня перед глазами стоял крестоносец.
– Хочешь поужинать? – спросил после спектакля Глеб.
– Нет, – отказалась я, немного поколебавшись. – Я устала. Отвези меня домой.
– Так ведь завтра суббота.
Вот именно.
Его машина остановилась у моего подъезда. Он выключил двигатель, и мы какое-то время посидели в тишине, разглядывая сонный двор. В отличие от Глеба мне нравилось то, что мы видели.