Дикое Сердце 1 часть
Шрифт:
– Как же она удивится! Ведь она еще не знает, каким я возвращаюсь. Я привез ей все, и особый подарок. Колибри! – Повелительно позвал он.
– Что прикажете, хозяин? Я здесь.
– Как ты поприветствуешь новую госпожу? А ну-ка поклонись, – Хуан не смог удержаться от смеха. – Великолепно! Превосходно! Ты съел виноград? На, возьми еще одну гроздь и убирайся.
Сегундо опустил голову. Хуан покинул единственную каюту, прошел по палубе, оперся о борт, взглядом орла различая на неясной линии горизонта уходящую в облака вершину высокого вулкана с его неприступными склонами. Затем его рука опустилась
– Вон там Мон Пеле. Этой ночью мы прибудем в Сен-Пьер.
– Какая прелесть, какая красота! Какие шелка, вышивки, кружева! – воскликнула восторженная Каталина.
– Да, мама, все это прекрасно, – холодно согласилась Айме.
– Тебе правда нравится приданое? – спросила София.
– Разумеется нравится, донья София, ведь вы потрудились выписать его для меня из Франции.
– Нет, дочка, я имела в виду не это...
– И поэтому тоже, не говоря уже о том, что все это прелестно. Моя дочь признательна вам за проявленную заботу, София.
Как всегда, стараясь изо всех сил показать удовлетворение и выразить благодарность, добрая и боязливая сеньора де Мольнар рассыпалась в похвалах перед этим поистине прекрасным приданым, которое белые руки Софии Д'Отремон расстелили на просторном ложе будущих супругов.
Все уже готово для роскошной свадьбы – главному событию на землях Д'Отремон и острове Мартиника. Всю неделю слуги работали без перерыва. Даже работы на полях приостановились, чтобы привести в порядок и украсить огромную усадьбу, теперь блистающую: заново покрашенный и обставленный дом, заново засеянные парки, новые убранства, портьеры и занавески. Даже дороги, что вели сюда, отремонтировали. На свадьбу прибудут важные лица Мартиники, начиная от губернатора, посаженного крестного отца, до епископа, уполномоченного благословить этот союз.
– Не следует ли убрать все в шкаф? – предложила Каталина.
– Полагаю, этим займется новая горничная, – заметила Айме.
– Безусловно, – подтвердила София. – Я отдала тебе Ану, потому что она моя лучшая помощница.
– Очень любезно с вашей стороны, донья София, но не стоило. Ведь Ана ваша горничная.
– Мне достаточно Янины. Ана будет полезнее тебе. Я лично хочу позаботиться обо всех удобствах для тебя, чтобы ты была здесь счастлива, дочка.
Айме ответила неопределенной улыбкой. С каждым днем и часом, приближаясь к роскошной свадьбе, ее нервозность, тревожное предчувствие и раздражение только нарастали. Она ненавидела поведение матери, великодушие Софии, усердие слуг, бледное, ледяное лицо Моники, когда та лихорадочно брала все в свои руки.
– Оставьте тут одежду. Я уложу ее в шкаф.
– Нет, Моника, я сама приведу ее в порядок.
– Ты должна привести себя в порядок. Скоро должен прийти Ренато.
– Думаю, твоя сестра права, дочка, – мягко вмешалась София. – Мы приведем в порядок шкаф. А ты ступай в комнату и прихорошись к приходу моего сына.
Айме подчинилась, чтобы не огрызнуться Софии. Машинально она покинула спальню, которую готовили для нее, вышла на широкую галерею и остановилась перед балюстрадой, чтобы взглянуть на далекие три пика Карбе, разделявшие остров надвое, и скрывали Кампо Реаль в долине, напоминающей глубокую
– Айме, жизнь моя! Что случилось? Что с тобой?
– А? Что? Ренато, ты…
– Ты не ждала меня? Я испугал тебя?
– Я не ждала тебя. Но с чего ты решил, что испугал меня? – возразила Айме, взяв себя в руки.
– Да так, жизнь моя, но у тебя странное лицо. Поэтому я и спросил. О чем ты размышляла? Ты казалась печальной, а по выражению твоих глаз можно подумать, что твои мысли бродят где-то далеко. И знаешь, что я вдруг почувствовал? Ревность…
– Ну ты и безумец, Ренато! Ревность к кому? – опровергла Айме, пытаясь выглядеть веселой.
– Не знаю, и надеюсь никогда не узнать. Думаю, это окажется для меня самым ужасным мучением. Рядом друг с другом, как живем мы, достаточно увидеть твой потерянный взгляд, нахмуренные брови, чтобы пожелать узнать, как далеко улетели твои мысли.
– А куда они должны улететь, мой тиран? Часы ожидания кажутся вечными, когда ты оставляешь меня одну. Где ты был? Почему проводишь так много времени Бог знает где?
– Вы с Богом оба знаете. Сегодня я проехал через ущелье, чтобы побывать на землях с иной стороны, где находятся плантация и сахарный завод.
– Да, я услышала, как донья София упомянула об этом. По-моему, это больше дело Баутисты. Ведь так зовут вашего главного управляющего?
– Да, разумеется. Его зовут Баутиста. Но кое с чем я не согласен.
– Твоя мать сказала, что это приносит прибыль.
– Может быть. Но условия для этих несчастных неподходящие. Они спят в тесноте, в бараках без света и воздуха, работают с шести до шести с получасовым перерывом на еду, в таком изнурительном климате. Понимаешь? Есть даже несколько больных. И они не изолированы от остальных. Нужно построить новые жилища, канализовать ручей. Я тебе не наскучил?
– Нет, – ответила Айме безразлично. – Но я полагала, в эти дни ты исполнишь обещанное. Уже начались ремонтные работы в доме в Сен-Пьере?
– Времени пока не хватило, но дом в Сен-Пьере отремонтируют.
– Когда? Он не будет готов к нашему медовому месяцу.
– Будет не только медовый месяц, Айме, будет много лет счастья. Вот увидишь. Нельзя пренебрегать мамой, которая приказала для нас отремонтировать левое крыло здания. Тебе не нравится эта часть?
– Да, само собой. В нем хорошо отдыхать за городом. Но ты обещал, что мы будем жить в Сен-Пьере. Или забыл?
– Я все помню, Айме, и мы еще поговорим об этом. А пока с твоего позволения я схожу поздороваюсь с мамой. Затем переговорю с Баутистой. Срочно надо решать вопрос с больными. Я бы хотел об этом поговорить с тобой, Айме.
– Нет, Бога ради. Только этого не хватало. Но для этого тебе подойдет Моника; вон она идет. Ей ты можешь описать все заболевания рубщиков тростника. Ей хватит терпения. А у меня его нет, признаюсь тебе. Когда вы закончите, выпьем вместе чашку чая.
– Айме… – упрекнул Ренато, удивленный беззаботностью невесты.